Читать книгу - "Трупорот и прочие автобиографии - Джон Лэнган"

в их жизни, там, где существование дало сбой, и стабилизирует их, позволяя персонажам пережить опыт, близкий к их потаенным желаниям. Разумеется, за утешение приходится платить (да и как иначе, согласитесь?). Образ Минервы, заблудившейся в лабиринте своих жизней, взят из рассказа Борхеса «Сад расходящихся тропок», что в очередной раз доказывает, как часто он незримо присутствует в моих работах. А еще, пожалуй, название рассказа в некоторой степени отражает его связь с остальным творчеством: именно в нем детали из романов «Рыбак» или «Дом окон» пересекаются с рассказами «Путь Ренфру» или «Мистер Гонт». Здесь вырисовываются очертания более крупной вымышленной вселенной, но пока лишь пунктиром.

«Зеркальная рыбалка». Я получил сразу два приглашения поучаствовать в сборниках в честь великого Рэмси Кэмпбелла. Оба были посвящены пятидесятой годовщине со дня публикации первой антологии «Обитатель озера и менее желанные жильцы». Одно приглашение пришло от Брайана Сэммонса и Глинна Оуэна Баррасса, которые выпускали книгу, вдохновленную ранними работами Кэмпбелла, – «Монстр Глааки». Второе – от Джо Пулвера и Скотта Дэвида Аниоловски, решивших посвятить работу творчеству писателя в целом. Мне захотелось внести лепту в обе антологии. Книги Кэмпбелла в свое время я изучил вдоль и поперек: и как писатель, и как критик. (Более того, у меня есть неопубликованное эссе, в котором рассматривается влияние Г. Ф. Лавкрафта на роман «В самой темной части леса».) Что меня более всего восхищает в работах Кэмпбелла – так это его писательская неугомонность, постоянные попытки раздвигать границы жанра с точки зрения сюжета и формы; то, что сам он в свое время подметил у Лавкрафта. (И что наблюдается в художественной манере Адама Нэвилла.) Я задумал два рассказа, но завершить успел лишь один – для антологии про Глааки. Отчасти так вышло потому, что сборник ставил более узкие рамки и тем самым навевал больше мыслей для работы. Глааки, по утверждению Кэмпбелла, прилетел из космоса, он упал в английское озеро и застрял там навеки. Однако это создание не лишилось сил. Оно может ментально общаться с теми, кто подвластен его влиянию, и жалить тех, кто попал в озеро, дротиками, превращая их в своих слуг. Так на свет родились «Откровения Глааки» – эзотерическое сочинение, не уступающее по своей жути иным вымышленным трудам, например тому же «Некрономикону». В рассказах Кэмпбелла чувствуется страх, что эта тварь вырвется из водяной тюрьмы. В более ранних работах заметно влияние Лавкрафта: его «Цвета из иных миров» и «Зова Ктулху». Позднее Кэмпбелл вновь вернется к своему творению, выпустив новеллу «Последнее откровение Глааки», где постарается взглянуть на монстра другими глазами.

Я сразу понял, что в моем рассказе надо запереть тварь не в озере, а в отражении на поверхности воды, тем самым поместив его в более интересное пространство – в мир по ту сторону зеркала. Так он окажется ближе к моим героям: для общения с ним не придется ехать в Великобританию. Еще я подумал связать его имя с шотландским словом «Глайкит», то есть «сумасшедший». Эта мысль пришла мне в голову с самого начала: слова похожи по звучанию, и одно может использоваться для замены другого – так дьявола окрестили сотней прозвищ, чтобы не называть по имени. Летом, когда я учился в седьмом классе, к нам из Шотландии приехала погостить моя старшая кузина Джули со своей подругой Лизой. Девочки были само очарование, а Лиза заворожила меня еще и тем, что была протестанткой. Так родилась основа для будущего рассказа, но, наверное, надо пояснить, что подруга моей кузины вовсе не пыталась заманить меня на службу к древнему божеству (честное слово!). Такая деталь, как кольцо, появилась на свет благодаря безделушкам, которые были у нас с братом в детстве (правда, родители не заставляли меня отдавать свои игрушки брату). История робота была навеяна воспоминанием о том, как мы с друзьями ходили в местный магазинчик комиксов и мой приятель оставил там гору денег (сорок долларов, если меня не подводит память; в восемьдесят третьем году это была очень крупная сумма), за что мать его отругала.

Когда рассказ был готов и отправился к редактору, я вдруг понял, что опять написал историю про рыбалку (хоть и с некоторой долей условности). Учитывая, что сам я, в отличие от сына, никогда не проявлял интереса к рыбной ловле, даже странно, что она так часто упоминается в моих работах. Видимо, подсознательно это занятие все-таки мне по душе, и я решил последовать совету Лэрда Баррона и не сопротивляться своим желаниям. С тех пор я написал еще два рассказа, в которых фигурирует рыбный промысел: в одном косвенно, в другом – напрямую, и сейчас в работе находится третий. Вот вам и нелюбовь к рыбалке…

Произведение, написанное для антологии про Глааки, напоминает не только творчество Кэмпбелла, но и смесь рассказов Роберта Маккаммона и Стивена Кинга о детях, которые столкнулись с необычайно могущественным созданием и пытаются совладать с ним собственными силами. Оттого история, на мой взгляд, вышла крайне правдоподобной. К тому же она стала очень автобиографичной – больше, чем предполагалось. В ее основу легли воспоминания из школьных лет, которые, казалось бы, давно остались в прошлом. Еще в ней заметны параллели с тремя другими моими рассказами; но я даю вам шанс найти их самостоятельно.

Неплохо для истории, написанной в честь раннего творчества известного писателя. (Ах да, надо сказать пару слов про рассказ для второй антологии – обещаю, что обязательно к нему вернусь!)

«Caoineadh». Это еще один рассказ, не считая «Якоря», написанный по заказу читателей. После благотворительных литературных чтений в баре «КГБ» на Манхэттене я согласился написать рассказ про чудовище, которого предложит мне собеседник. Крис Макларен (с ним я провел немало приятных часов за бокалом односолодового шотландского виски на различных конференциях) заявил, что хотел бы увидеть историю про банши. Мы обменялись письмами; он прислал документ с историей о том, как несколько ирландских джентри ожидают смерти своего сородича, а вдалеке воет банши. Когда плач наконец стихает, слуга приносит известие о кончине лорда. Самое поразительное, что посланника звали Джон Лэнган. Я словно попал в свою собственную маленькую сказку. Прислав еще несколько писем, Крис оставил меня в покое, дав возможность подготовить текст, и следующие четыре года я старался придумать складный сюжет.

Самую большую сложность для меня представлял главный персонаж. Сама по себе банши чудовищем не является. Более того, в своей традиционной форме она вообще не опасна для посторонних, поскольку своим появлением знаменует гибель одного из представителей семи аристократических родов Ирландии. По