Читать книгу - "Сторож брата моего - Тим Пауэрс"

по галечной россыпи, пригнулся к нему, прикрывая лицо одной рукой, и когда живой факел извернулся, открыв на мгновение горло, глубоко всадил туда нож и тут же отскочил, хлопая себя по боку, чтобы погасить затлевший рукав.

Потом он взглянул на оставшегося, покачал головой, наклонившись, поднял с земли булыжник размером с хорошую дыню и метко швырнул ее в скалящуюся морду. Голова разлетелась, будто от взрыва.

— От этого ему не излечиться, — пробормотал он, тяжело дыша, и отвернулся.

Тот оборотень, которого Керзон ослепил, полоснув диоскурами по глазам, смог отползти назад до середины оврага и рухнул, весь охваченный пламенем. Керзон переступил через несколько горящих или окровавленных тел к очередной твари, скребущей ногами по гальке, прикончил ее еще одним большим камнем и поспешил туда, где стояли Эмили и Страж.

Эмили указала на его руку — пальто было порвано, и сквозь прореху виднелась окровавленная рубаха.

— Не забывайте: на мне все быстро заживает, — сказал он.

— Но вас укусили…

Керзон прикрыл глаз на секунду и опять посмотрел на нее.

— Эмили, я ведь и так один из них.

— О, ну конечно…

— Ну, здесь мы закончили.

Она кивнула. Обожженная рука ныла, запах горелых шерсти и плоти вынуждал дышать открытым ртом. Все эти мертвые существа, думала она — мужчины; один из них, вероятно, Адам Райт, которого я невесть сколько раз встречала в церкви. Может быть, тот самый, которого я убила, спасая Стража. У Райта была дочь, полноватая девушка, некоторое время (недолго), посещала церковную школу — не могла ли и она оказаться среди них?

Эмили чувствовала лишь… как и в ту минуту, когда плетеное изваяние Минервы впервые прикоснулось к ее руке, в прошлом году… смутное ощущение верности, закономерности происходящего.

В небе вспыхнула молния, через секунду раскатился гром, и сразу же по непокрытой голове Эмили, по камням и по дымящимся трупам застучал дождь.

Она аккуратно убрала диоскуры в карман пальто и оглянулась на северный склон.

— Надо побыстрее вернуться на тот берег Дин-бека и отыскать моих бедненьких заблудших призраков.

Пара лошадей, осторожно переступая по уложенным поперек уклона рядам брусчатки, осторожно поднималась по крутой главной улице, и опущенные тормозные башмаки экипажа щелкали, как медленный метроном, соскальзывая с приподнятого края каждого мокрого от дождя камня. Крыша кареты-кларенса начала подтекать, и Эван Солтмерик пригнулся на переднем, обращенном назад сиденье и нахлобучил шляпу. Преподобный Фарфлис сидел напротив него, положив подбородок на гнусный кожаный саквояж, который держал на коленях. Священник был небрит; светлые, как солома, волосы прилипшими прядями лежали на его лбу. Рядом с каждым из них сидели еще два человека, младшие члены ордена Косвенных, выбранные в эту экспедицию за грубую и устрашающую внешность, а не за святость или какие-то другие достоинства.

Солтмерик был в очках с простыми стеклами, смазанными маслом для открытия незримого. Выглянув в окно исхлестанной дождем кареты, он увидел несколько быстро двигавшихся куда-то фигур в плащах. Определенно, не призраков — слишком уж они были материальны.

— Это обычная активность? — осведомился Фарфлис.

Солтмерик пожал плечами.

— Могу сказать только, что это обычные живые.

— Здесь должен обретаться внушительный контингент неживых. Откройте глаза пошире.

Солтмерик пожал плечами. Он уже не раз слышал это требование, но сегодня оно заставило его подумать о голове в саквояже. Он вспомнил, что ее немигающие глаза походили на очищенные крутые яйца.

И ему хотелось оказаться сейчас где угодно, только бы не здесь.

Они покинули Лондон восемнадцать часов назад и сейчас ехали в четвертой по счету карете, и от них всех одинаково воняло потом, мокрой одеждой и еще и тушеной свининой — из саквояжа.

Саквояж хрустнул, и Солтмерик, вскинув глаза, увидел, что его бока между бледными руками Фарфлиса вздулись. Двое младших участников посмотрели туда же и переглянулись.

— Как вы думаете, она… бодрствует? — спросил Солтмерик и мысленно продолжил: и сознает мое присутствие… здесь?

Фарфлис покачал головой.

— В отрыве от тела, обеспечивающего жизнь? Не могу представить себе такого.

Солтмерик уставился в сторону, живо вспоминая, как в прошлом году выкатил ужасную голову из саквояжа после схватки на кухне дома священника, а потом закатил обратно после того, как убил миссис Фленсинг и запер в голове ее дух. Если она обладает разумом, находясь там, понимает ли она, что не кто иной, как Эван Солтмерик, несет ответственность за ее нынешнее жалкое состояние? Догадывается ли она, что ее вот-вот вышвырнут и из этого гротескного предмета и она перейдет в бестелесное призрачное состояние?

Все эти усилия были предприняты для того, чтобы могли наконец соединиться две ипостаси двуединого бога Косвенных, разделенные и убитые в прошлом столетии, — бог-женщина, лишенный головы, был заключен под камень в церкви Хоуорта, а мужская половина лишь недавно смогла обрести живое тело.

И преподобный Фарфлис, похоже, не радовался приближению неминуемого апофеоза. Одно дело с нетерпением ждать пришествия бога, который изменит мир, но совсем другое — столкнуться с перспективой того, что этот переворот произойдет сегодня, в ближайший час.

Солтмерик посмотрел на свою собственную правую руку и в очередной раз вспомнил, как вогнал двойной клинок ножа в горло миссис Фленсинг. Жаль, думал он, что я не католик, который может исповедаться, или не еврей, чьи грехи отпускаются в Йом-Кипур.

— Где эта церковь? — спросил Фарфлис.

— В самом конце этой улицы, — ответил Солтмерик, — на вершине холма.

— Полагаю, — сказал Фарфлис, как будто стесняясь собственных слов, — что сообщение о расколовшемся камне заслуживает доверия?

— Наш местный представитель, Райт, клянется в этом.

— Трещина не могла появиться от… перепада температуры?

— Он написал, что камень раскололся точно посередине.

— А-а… В таком случае, — вяло сказал Фарфлис, откинувшись на спинку сиденья, — счастливый день наконец-то наступил.

Эван Солтмерик тоже откинулся на сиденье. Вода капала на поля его шляпы, а тормозные башмаки, приделанные к задней оси, тарахтели, как трещотка, по неровной брусчатке.

Глава 17

Энн и Шарлотта, стоя возле открытой парадной двери приходского дома, смотрели на церковь, находящуюся по другую сторону кладбища. По мощеной дорожке, начинавшейся сразу от подножия крыльца, барабанил дождь, вздымая текущие вдоль мостовой волны тумана. Отец велел девушкам оставаться дома и следить за Брэнуэллом, но они обе надели пальто и обулись в уличные башмаки.

— Он взял пистолет, — сказала Шарлотта, — и Эмили с мистером Керзоном должны вернуться засветло.

— Но ведь он ничего не может сделать, — ответила Энн. — Почему он решил ждать в церкви, а не здесь? — Она посмотрела на темное небо. — Я возьму зонтик.

— Он будет недоволен, если ты ослушаешься его.