Читать книгу - "Ритуал - Маркус Хайц"

1 октября 1766 г. в окрестностях Овера, монастырь Сен-Грегуар

За прошедшие месяцы смесь трав оказала нужное действие. Как вы мне и говорили. — Аббатиса с мгновение задумчиво рассматривала льняной мешочек, который уже собиралась дать Жану Шастелю, но потом отложила в сторону. — Валериана его успокоила. Крапива подействует против яда в крови, который и есть источник лихорадки. Но он еще не совсем излечен. Поэтому придется применить более сильное средство. Приготовить его непросто и требует много времени и труда, но по воздействию с ним ничто не сравнится. Это вытяжка из первоцветов и валерианы, смешанная с розмариновым кварцем.

— Во что мне это встанет?

— Ни во что, мсье Шастель. Наш долг помогать страждущим. А как мне открыл Пьер, он тяжко страдает от своих приступов.

— И когда же он вам это открыл? Я запретил ему ходить в Сен-Грегуар и встречаться с Флоранс. — Жан чувствовал, как в нем закипает ярость. Но это был гнев не на Григорию, к которой он, как и прежде, питал сильные чувства. Ни бог, ни дьявол не сжалились над ним. Вероятно, оба наслаждались его мучениями.

Ему никак не удавалось понять, чему приписать эту особую ярость. А постоянное недовольство собой, ведь он никак не мог найти и убить бестию, не улучшало положения. Без крови бестии не будет избавлёния для его зараженного сына.

С того весеннего дня Антуан не покидал подземелья под амбаром, скованный пятью цепями, и в зависимости от дня казался то более, fo менее смирившимся со своей судьбой. Иногда он страшно буйствовал в волчьем обличим, и его приходилось усыплять сильными успокоительными отварами, иногда он плакал от отчаяния на обломках искореженных нар и требовал, чтобы его либо застрелили, либо отпустили сейчас же.

Малески, Пьер и Жан не делали ни того ни другого. Они бродили по расцвеченному осенними красками Жеводану, по вересковым и пожухшим травяным лугам, мимо гранитных валунов, по ущельям трех гор, по зелено-желтым полям дрока, по тенистым еловым и лиственным лесам, но нигде не находили ни следа твари, означающего разом смерть и освобождение.

При этом они снова и снова натыкались на охотничьи отряды молодого маркиза д’Апше, который взял себе в голову, избавить людей от бестии. Жители любили за это молодого аристократа. Для Малески и Шастелей он обернулся нежеланным соперником.

Лишь раз бестия нанесла новый удар, разорвав человека. Даже если число убийств, о которых не заявили весной, летом и в первые недели осени, было много выше, в Жеводане и Виварэ, в Севане и Овере царило почти облегчение. Бестия была уже не так прожорлива, как раньше.

Малески подозревал, что она подыскала себе пещеру, чтобы в безопасности произвести на свет потомство, выкормить его и защитить. Это подарило им передышку, но после исчадья ада вырвутся на волю. Более голодные, более алчные и более смертоносные, чем когда-либо.

— Но она еще здесь? — услышал Жан вопрос Григории. Судя по ее тону, это была не первая ее попытка получить ответ.

— Да, она определенно здесь. Ваши молитвы и благочестивые просьбы ее не отогнали, — нехотя ответил он и взял пузырек. — Вы угадали мои мысли?

— По вашему лицу это было нетрудно. Но скажите, видел ли кто-нибудь бестию живьем или лишь находили трупы несчастных? — Она криво улыбнулась из-под черной вуали. — Разве не может быть так, что ее уже поймали, а вместо нее разбойничает обычный волк?

— Нет. Не тешьте себя ложной надеждой. Она еще в лесах. Она выжидает и радуется, что люди возомнили, будто они в безопасности, и станут теперь беспечны. Тогда она начнет жрать их сызнова, больше, чем за прошедшие годы.

Он смолчал о том, что верит в теорию Малески, будто бестия, подыскав себе надежную пещеру, уже родила приплод и начнет вновь творить свои бесчинства, едва лишь у ее отродья откроются глаза и потомство не будет столь беззащитно. А если в еще не вошедших в силу бестиях проснется тяга к плоти, вся земля в округе оросится кровью людей и скота.

— Когда он в последний раз был у нее? — сменил Жан тему разговора.

Григория сразу поняла, кого имеет в виду лесник.

— Точно не знаю. Наверное, месяц назад. Они временами беседуют, а я слежу за тем, чтобы ничего больше не случилось, мсье Шастель, будьте уверены. Греху нет места в стенах Сен-Грегуара.

— Вы все еще не против того, чтобы мой сын и ваша воспитанница обручились?

Григория подалась вперед, накрыв ладонью крест, покачивающийся у нее на груди.

— Пьер очень милый молодой человек, мсье Шастель, в нашем дурном безбожном мире таких осталось немного. Он не богат, но для меня это не имеет значения. То, что Флоранс и ваш сын любят друг друга вопреки всем препятствиям, любят, хотя видятся не чаще нескольких раз в год, не позволяет мне сомневаться в искренности их чувств. Их любовь выстояла даже в страшных событиях этой весны. — Взяв его руку, она крепко ее сжала. — Они получили мое согласие, мсье, и я прошу вас, дайте и ваше, как только с бестией будет покончено.