Читать книгу - "Переправа - Джек Кетчам"

девочка? – спрашивает Мария.

Люсия пожимает плечами.

- Мальчик, - говорит она.

- Как и предсказывала Ева, - говорит Мария. - Очень жаль.

Она поворачивается к Елене.

- Возьми, - говорит она.

У Елены нет ни малейшего желания приближаться ни к этому мерзкому существу, ни к ребенку, но она делает то, что ей говорят, и умудряется при этом не коснуться желтых когтистых рук старухи.

- Ты готов, Райан? - спрашивает Мария.

- Да, - отвечает он.

Она снова поворачивается к Елене.

- Иди с мистером Райаном.

Райан ведет ее обратно тем же путем, которым она пришла сюда, и теперь она не желает заглядывать ни в одну комнату, несмотря на крики девушки и удары хлыста. Плач ребенка не прекращается, и, похоже, она ничего не может сделать, чтобы остановить его. Райан ведет ее через двор к голому холму, и они начинают на него взбираться. Она никогда раньше не поднималась на этот холм, но знает, как его называют - "Garanta del Diablo" - Глотка Дьявола. Она видела черные клубы дыма, которые постоянно разносит отсюда ветер.

Недалеко от вершины она останавливается, чтобы перевести дух, и бросает взгляд в сторону xасиенды. Все три сестры стоят на крыльце и наблюдают за ними. Ребенок наконец-то перестал плакать. Райан исчез из виду. Солнце нещадно палит. Она продолжает путь.

На вершине он ждет ее, стоя у похожей на стену пирамиды из почерневших черепов. Стена высотой с него самого.

В воздухе висит густой смолистый дым, поднимающийся из-за его спины.

Некоторые черепа очень маленькие, но все они человеческие.

Она начинает плакать.

- Неси его сюда.

- Ты не можешь этого сделаешь! - говорит она.

Его голос тих и бесстрастен. Когда он улыбается, шрам на его щеке сокращается.

- Еще как могу. Неси его сюда. Иначе вы оба останетесь здесь. Решать тебе.

- Это же ребенок!

- Мальчишка нам здесь ни к чему. Так уж сложилось, - oн достает револьвер и взводит курок. - Выбирай, - говорит он.

Она подходит достаточно близко, чтобы заглянуть в яму, футов шести-семи в поперечнике, и видит угрюмый красно-синий огонь внутри, железный совок на длинной ручке, лежащий рядом, и закрывает глаза, когда Райан берет у нее ребенка и слышит, как тот снова начинает плакать, возможно, от потери, и она тоже плачет, когда Райан говорит ей, что теперь она может вернуться к своей работе, и она уже на полпути вниз, медленно спускаясь с холма, когда плач ребенка резко прекращается, и она слышит только ветер в холмах и блеяние коз во дворе.

Слезы наворачиваются у нее на глаза весь день - ей кажется, что она потеряла собственного ребенка или брата, - и прекращаются только тогда, когда поздно вечером, лежа на койке, она заглядывает сквозь щели в деревянной стене в спальню и видит Селин с группой других людей, бросающих песок в костер; ее младшая сестра выглядит усталой, она вся в синяках. Но живая.

Глава 8

- Вставай, Белл. Она исчезла, черт возьми!

Это сказал Матушка, ворвавшийся в хижину.

- Что? Что происходит?

- Она забрала мою лошадь, черт возьми. Она забрала треклятого чалого.

- Как...?

- Мою лошадь и "Bинчестер" Харта. Снаряжение и седло тоже.

Он пинком отбросил ее одеяла в угол.

- Это сделала девушка?

- Господи, Белл. О ком, черт возьми, ты думаешь, я говорю? О мексиканке! Чертова женщина!

Я не мог поверить, что у нее хватило сил оседлать лошадь и ускакать. Не с такими ранами. Потом я вспомнил, что видел прошлой ночью.

- Где Харт?

- Снаружи. На твоем месте я бы проверил свою одежду, посмотрел, чего не хватает. Ты у нас самый маленький, и я сомневаюсь, что она ускакала отсюда голой. Мне нравился этот конь, черт возьми.

Он был прав. В моем рюкзаке не хватало рубашки и брюк. Не самое лучшее из того, что у меня было, но и не самое худшее. Это было ничто по сравнению с лошадью Матушки или винтовкой Харта, но и этого было достаточно, чтобы я почувствовал себя преданным ею. Если бы она попросила, я бы отдал их добровольно. Но она не попросила.

Харт сидел на крыльце в сапогах и теплых кальсонах, курил сигарету и вертел в руках кости. Я сел рядом с ним с чашкой кофе, глядя в загон на двух новых беспокойных мустангов. День уже был жарким и ясным. Я прихлебывал кофе и думал.

- Прошлой ночью, Харт? У костра?

- Да. А что?

- Черт, да откуда мне знать. Даже не знаю, что сказать. Это было просто потрясающе, ты не находишь? Она...

- Она исцелялась, Белл. Исцелялась по старинке. Как тебе это понравилось?

- Если честно? Мне не понравилось. По правде говоря, она меня напугала.

Он улыбнулся, но в его улыбке не было ни капли юмора.

- У тебя хорошие инстинкты, сынок. Если у тебя когда-нибудь будут серьезные отношения с мексиканкой, держись за эти инстинкты крепко.

Он встал, выбросил сигарету и повернулся к хижине.

- И что мы будем делать?

Он остановился, и, казалось, на мгновение задумался.

- Ну, у Матушки есть другие лошади, а у меня нет другого "Bинчестера". Так что, думаю, мы поедем за ней.

Я подумывал о том, чтобы предложить ему свою винтовку. Так сильно мне не нравилась перспектива этого предприятия. Но я этого не сделал.

Мы ехали по ее следам все утро и в полдень, мимо цветущей юкки и "масляной древесины"[11], колючей груши и высокого сагуаро, через густой кустарник, по траве и совиному клеверу. Мы видели пару рогатых зайцев в период течки и ястребов, пролетающих над землей. На сухой пыльной местности ее следы были очень четкими. Для Матушки и Харта, если не для меня.

- Скажи мне, какого черта она это сделала? - спросил Матушка.

- Матушка, ты же знаешь, какого черта, - сказал Харт. - Возвращается туда, откуда пришла.

Уже поздним вечером мы нашли ее, прислонившуюся к корявому дереву, с привязанным рядом чалым и "Bинчестером" Харта, лежащим у нее на коленях. Она выглядела плохо, измученной - почти так же, как и тогда, когда мы впервые ее увидели, - и некоторые ее раны снова начали кровоточить под моей рубашкой и повязками Матушки. Она ничего не сказала, когда мы