Читать книгу - "Дни крови и света - Лэйни Тейлор"

Белый Волк.

Первенец Воителя, герой объединенных племен и генерал армии химер — жалкой горстки выживших.

Тьяго.

Как всегда, элегантный и свежий, в белоснежном мундире, с серебристыми волосами, стянутыми на затылке кожаным шнуром. Белые волосы выглядят странно, ведь Тьяго очень молод — по крайней мере его тело. Душе его сотни лет. Волк выжил в бесконечной войне, хотя его смертям нет счета. Однако его тело в расцвете сил, могучее и прекрасное, великолепный образец мастерства Бримстоуна. Оно выполнялось в соответствии с указаниями хозяина: человек с виду, зверь в деталях. Чувственная улыбка обнажала острые клыки, сильные пальцы изгибались черными когтями, человечьи ноги от бедра переходили в волчьи лапы. Он был очень красив, одновременно грубый и утонченный, по-звериному опасный. Рядом с ним Кэроу бросало в дрожь от ощущения надвигающейся угрозы.

Что неудивительно, учитывая их прошлое.

У него появились новые шрамы, их не было во времена Мадригал. Одна из бровей рассечена, рубец криво полз через весь лоб. Другой шрам бороздой уходил от скулы под воротник, притягивая взгляд к широкой груди и гордому развороту плеч.

Последние кровавые сражения не оставили Белого Волка невредимым, но он выжил, стал еще красивее. Шрамы сделали его более реальным. У двери Кэроу он слишком реален, слишком рядом и слишком элегантен. Его всегда слишком много.

— Не спится? — спросил Тьяго. Зуб лежал у него на ладони: похоже, Волк не собирался его отдавать.

— «Не спится», — передразнила Кэроу. — А что, кто-то спит в наши дни?

— Спят, если получается.

В его взгляде сквозила жалость — жалость!

— У меня такое тоже бывает, — мягко заметил он.

Кэроу понятия не имела, о чем он, но ее разозлил ласковый тон.

— Я про кошмары, — пояснил Тьяго.

«А, про кошмары».

— У меня не бывает кошмаров.

Он не поверил.

— Кэроу, о себе нужно заботиться. Или дай другим о тебе позаботиться… — Он выразительно обвел взглядом комнату у нее за спиной.

Она попыталась загородить проход, чтобы и щели не нашлось в качестве приглашения войти.

— У меня все хорошо.

Он сделал шаг вперед: ей придется либо отойти, либо терпеть его близость. Кэроу не сдвинулась с места. Он был гладко выбрит и источал слабый аромат мускуса. Кэроу не знала, как Тьяго удавалось сохранять безупречный вид среди пыльных развалин.

Впрочем, любая химера с радостью примчалась бы услужить Белому Волку. Его помощница, Шеста, наверное, и причесывает его волосок к волоску. Желания генерала угадываются с полуслова: не успевает он и рта раскрыть, как уже все выполнено.

Сейчас он возжелал войти к ней в комнату. Кто угодно уступил бы ему при первом же намеке, только не Кэроу, хотя из-за близости Тьяго ее сердце затрепетало, как у птички.

Он, не настаивая, внимательно посмотрел на нее. Кэроу знала, как выглядит: бледная, мрачная, исхудавшая до костей. Ключицы торчат, коса растрепана, черные глаза лихорадочно блестят от усталости. Тьяго впился в них взглядом.

— Все нормально? — скептически переспросил он. — Даже тут? — Он провел пальцами по бицепсу, и Кэроу отшатнулась, жалея, что на ней майка без рукавов. Она не хотела, чтобы ее синяки видели другие, особенно он; она не хотела выглядеть слабой.

— Все нормально.

— Ты бы попросила о помощи, если бы тебе было нужно? Тебе нужен помощник.

— Не нужен мне…

— Просить помощи — не значит признавать слабость. Даже у Бримстоуна были помощники.

Ее сердце сжалось.

Бримстоун. Да, у него были помощники, в том числе и Кэроу. Где же она была, когда его пытали, резали, жгли? Чем занималась, когда убийцы-ангелы сторожили его изуродованные останки, пока душа не исчезнет?

Исса, Ясри, Твига, все жители Лораменди… Где была она, когда их души покинули плоть и растворились в небытии?

Они погибли, Кэроу. Слишком поздно. Они все погибли.

Месяц назад в Марракеше эти слова разрушили ее счастье. За миг до того они с Акивой разломили ее амулет, птичью косточку-дужку, в которой Бримстоун сохранил воспоминания, и вся жизнь Мадригал вернулась к Кэроу. Она почувствовала, как обжигала плаха, когда палач занес топор. Она услышала истошный вопль Акивы, будто эхо крика тоже хранилось в амулете.