Читать книгу - "Двуликий демон Мара. Смерть в любви - Дэн Симмонс"

Амьен находится милях в пятнадцати от линии фронта, но такое ощущение, будто в пятнадцати сотнях. Здесь реальный мир: книжная лавка некой мадам Карпантье, чьи дочери флиртуют с офицерами; рестораны с названиями «Рю-дю-Кор-Ню-сан-Тет», «Ля-Катедраль», «Устричный бар Жозефины», «Великолепный Годебер» и просто «Офицерская столовая», где постоянно сидит компания младших офицеров; не говоря уже о других амьенских чудесах вроде цирюльни на Рю-де-Труа-Кайю, где после стрижки и бритья с горячими полотенцами в волосы вам втирают хининовую воду, от которой еще пару часов кожу черепа приятно покалывает.

Жестокая передышка. Четырнадцатая дивизия отправляется на передовую в понедельник, и после недолгого возвращения к нормальной человеческой жизни фронтовая покажется совсем уже невыносимой.

Мне стоило огромных трудов разыскать четырнадцатую дивизию — в Амьене стоит множество войсковых частей, направляемых на фронт и отзываемых в тыл, и окрестности города выглядят так, будто там раскинули шатры сотни передвижных цирков. Но в конце концов я доложил о своем прибытии сначала надменному полковнику, не вызвавшему у меня ни малейшей симпатии, а потом некоему капитану Брауну, произведшему самое приятное впечатление. Браун представил меня взводным сержантам и объяснил, что первая бригада восстанавливает свою численность после крупных «отчислений» в активно действующие подразделения. Война начинает казаться мне одной грандиозной игрой в «музыкальные стулья», где проигравший умирает, поскольку оказывается не в том месте и не в то время, когда музыка прекращается.

Я каждую ночь думаю о Прекрасной Даме, но знаю, что здесь она меня не навестит. Надежда увидеться снова — единственное, что скрашивает мрачную перспективу возвращения обратно на передовые позиции.

23 июля, воскресенье, полдень

Стало известно, что сегодня после полуночи австралийские и новозеландские полки пошли в наступление на Позьер. По словам капитана Брауна, несмотря на радужные сообщения из штаба и патриотическую болтовню журналистов, результат скорее всего окажется таким же, как в случае с 34-й дивизией первого июля и с моей стрелковой бригадой десятого числа: то есть тысячи солдат, положенных на «ничейной земле» без всякой пользы.

Завтра мы направляемся в Альбер, а оттуда — на линию фронта.

Другая важная новость касается смерти генерал-майора Ингувиль-Вильямса, командующего 34-й дивизией. Помню, Дики и Сигфрид говорили мне, что у него прозвище Чернильный Билл. Он погиб вчера при взрыве снаряда в лесу Маметц, куда отправился за трофеями. Все офицеры опечалены утратой, но я слышал, как капрал Купер сказал одному из сержантов: мол, поделом болвану за то, что вылез из своего уютного блиндажа и поперся туда, где нашим ребятам приходится проливать свою кровь. На резервных позициях поднялся изрядный переполох, пока искали четырех черных коней в упряжку, чтобы на лафете вывезти тело генерал-майора с передовой. Капитан Браун говорит, подходящих коней нашли в батарее «С» 152-й бригады.

Надо полагать, это имеет важное значение.

Шагай, солдат, на смерть шагай,

И громче песню запевай.

Напитай, залей, засей

Землю радостью своей,

Чтобы веселей потом

Было спать в ней вечным сном.[13]

Четыре тысячи человек нашей бригады выступают на фронт завтра. Тысячам солдат, которым не суждено вернуться оттуда, рассчитывать на черных коней и прочие погребальные почести определенно не приходится.

25 июля, вторник, 10.00 вечера

Когда мы вчера проходили через Альбер, Золотая Мадонна с Младенцем висела над дорогой, окруженная золотисто-оранжевым ореолом пыли, поднятой нашими ногами. Мы направились на фронт не тем путем, которым добирался я накануне Большого Наступления первого июля и которым шла на передовую моя стрелковая бригада, чтобы перестать существовать как боевая единица десятого числа. Мы миновали Фликур, но потом двинулись не по дороге на Позьер или Контальмезон, а через Колбасную долину справа от Ла-Буассели и достигли новых позиций напротив Позьера, не подвергнувшись массированному орудийному обстрелу. Немцы знают, что наши войска вовсю пользуются Колбасной долиной, но она находится вне зоны прицельного огня, и мы понадеялись, что нам придется опасаться лишь редких шестидюймовых снарядов, выпущенных вслепую.

Но они применили газ. На месте бошей я тоже выбрал бы газ. Самый простой способ задать нам жару, не прилагая особых усилий. Вчера в дело пошел обычный слезоточивый газ, но в таких количествах, что всем нам пришлось надеть защитные очки или противогазные маски. Зрелище было поистине абсурдное: тысячи грузовиков, фургонов, ординарцев на велосипедах и мотоциклах, вереницы санитарных машин, конных повозок, даже какое-то кавалерийское подразделение и тысячи солдат на марше в гигантском облаке белой пыли, смешанной со слезоточивым газом настолько густым, что вся долина истекала едкой влагой. У многих шоферов и возчиков защитных средств не было — очевидно, они считались нестроевыми служащими, а таким противогазы не выдают, — и обливающиеся слезами и соплями мужчины, пытавшиеся управлять автомобилями или конными упряжками, выглядели чудовищно нелепо.

Количество лошадиных трупов, лежащих вдоль дорог в Колбасной долине, просто ошеломляет. Такое впечатление, будто кто-то решил вымостить обочины гниющей кониной. Зачастую две или три лошади лежат чуть ли не одна на другой, перепутавшись вывороченными кишками. Мне кажется, в подернутых пеленой глазах мертвых животных читается гораздо больше укора, чем в остекленелых глазах мертвых людей. Повсюду мухи, разумеется, и нестерпимый смрад. Многие, кто уже ходил через долину раньше, купили в Амьене духи, чтобы перешибить отвратительный запах разложения, въедающийся в кожу и одежду, но это бесполезная затея. Лучше просто не обращать внимания.

Ворчание транспорта, крики шоферов и возчиков, судорожные всхлипы и кашель людей и лошадей, застигнутых без противогазов, приглушенная брань сержантов — все это слышится словно издалека сквозь наши неуклюжие маски.

Пожилой шофер грузовика, с которым я разговорился, пока бригада стояла около часа, пропуская вперед транспортную колонну, сказал, что не стоит доверять дурацким изделиям из парусины и слюды с нелепой цилиндрической коробкой на морде, которые нам выдали в армии. Я спросил сквозь вышеописанное уродство, чем пользуется он сам. Средство защиты походило на грязную тряпку, но похоже, успешно выполняло свое предназначение.