Читать книгу - "Список семи - Марк Фрост"

– Что? – переспросил Дойл.

– Я не так хорошо знаком с ее сочинениями, как вы. У нее есть упоминания о "Семерке" и "Черном лорде"?

Погруженный в свои мысли, Спаркс едва смотрел на Дойла.

Дойл попытался припомнить то, о чем писала Блаватская. Ему казалось, что со времени, когда он лениво перелистывал ее книги, уютно устроившись в своей тихой квартире, минула целая вечность.

– Да, припоминаю что-то такое, – проговорил он наконец. – "Обитающий у входа", так, кажется. В сущности, это одно и то же.

– Как он описан, этот "обитающий у входа"?

– Как сущность… как некая сущность высокой духовной организации… стремящаяся войти в этот мир.

– В образе человека? Я правильно вас понимаю?

– Да. Блаватская утверждает, что к этому стремятся абсолютно все души, потому что это – путь к знанию и слиянию с "познавшими тайну".

– Чем же "это" отличается от "познавших тайну"?

– В своей бестелесной сущности "это" предположительно занимало достойное место справа от… Бога – назовите как угодно. А в мире физическом пало жертвой – я не могу припомнить точно, как говорится у Блаватской, – жертвой искушений земной жизни.

– Таковы пути плоти нашей… – пробормотал Спаркс.

– Отпав от Бога, чтобы править миром, "это" удовлетворяет свою гордыню, считая себя Богом.

– Зло, воцарившееся в мире, христиане называют Люцифером.

– Мальчик в голубом сказал, что у "этого" много имен.

– Да, миф о падшем ангеле существует почти во всех культурах… Почему Блаватская называет его "обитающим у входа"?

– Покидая мир физический после пребывания в нем – а таких пребываний, очевидно, множество, как утверждает Блаватская, – зло удаляется в убежище между двумя мирами. Оно собирает вокруг себя потерянные, развращенные души, последовавшие за ним после смерти.

– Эти души и обозначаются "Семеркой"?

– Я не могу вспомнить точное число, но говорится о них собирательно.

– И следовательно, приверженные злу первыми возвращаются из purgatorium в физический мир, – возбужденно проговорил Спаркс. – Они пролагают путь – проход – для своего Черного господина, "обитающего у входа" между физическим и мистическим мирами в ожидании возвращения на землю.

Дойл кивнул.

– В общем, да. Хотя я не помню, чтобы Блаватская называла "это" и его адептов "Черным господином" и "Семеркой". Имя им всем – Темное братство.

Спаркс замолчал. Они миновали окраины Лондона и выехали на грязную проселочную дорогу. "Неужели придется трястись в экипаже до самого Уитби? – подумал Дойл. – На это уйдет дня два или даже три".

– Скажите, Дойл, у медиумов, с которыми вы встречались, бывали какие-то странные видения? – спросил Спаркс.

– Да, нечто неясное. Какие-то смутные предчувствия и ощущения. Весьма расплывчатые и эфемерные.

– И никаких деталей?

– Об этом я слышал только от Спайви, видевшего мальчика в голубом.

– Как вы думаете, этот мальчик действительно был ясновидцем?

– Я бы сказал, что он невероятно остро чувствовал происходящее. Но делать определенные выводы, не зная истоков болезни, не в моих правилах. Мне показалось, что видение, преследовавшее его, ускорило его смерть.

– Как если бы оно и напало на мальчика?

– Да, малыш был раздавлен чудовищной тяжестью навалившегося на него испытания.

– О чем это говорит вам, Дойл? Подобные видения бывают у многих?

Дойл задумался.

– Там, откуда приходят видения, происходит что-то ужасное. Я бы сравнил это со штормом в открытом море, отзвуки которого едва долетают до суши.

– Эти люди – живые барометры, регистрирующие малейшие изменения в атмосфере.

Дойл зябко поежился.

– Скажу вам честно, Джек, мне от этого становится как-то не по себе, – признался он.

– На Востоке давным-давно замечено, что кошки и собаки перед землетрясением ведут себя очень беспокойно. А в Англии, чтобы узнать, нет ли в шахте смертоносных газов, пускают туда канареек. По аналогии можно предположить, что существуют люди, обладающие такими же сенсорными способностями.

– Наверное, – неохотно согласился Дойл. – Но мне от этого почему-то не легче.

– Извержение энергии из "обитающего у входа" подобно тайфуну, сметающему все на своем пути.

– Если бы "это" существовало на самом деле…

– Если возвращение "этого" на землю действительно цель Братства, то не мешало бы знать, каким образом готовятся к нему черные маги.

– Понятия не имею.

– Ритуальные убийства? Кровавые жертвоприношения?

– Возможно, – пробормотал Дойл. – С подобными вещами не знаком.

– Но "это" должно сначала родиться – как обычный ребенок, не так ли Дойл?

– Может быть… А эти мерзавцы в Чезвике подыскивают подходящую пару, – предположил Дойл.

Спаркс будто не слышал его слов.

– Белокурый мальчик… которого мы видели на сеансе… Его отняли у отца, мать была тому невольным свидетелем…

– Простите, Джек, для меня это слишком. Я хочу сказать, что Блаватская говорит о чем-то таком, но обыкновенный читатель – я, к примеру, – воспринимает это как цитату из древних мифов.

– Но разве вы сами не писали о злонамеренном использовании ребенка?

Дойл побледнел. Он почти забыл о своей треклятой книге.

– Писали ведь, Дойл?

– В общем, да.

– И вы удивляетесь, что они преследуют вас? Какие еще доказательства вам требуются?

Вопрос повис в воздухе.

– Дойл, позвольте спросить, – мягко сказал Спаркс. – Как по-вашему, что предпримет "обитающий у входа", когда снова воплотится в физическом мире?

– Ничего нового, наверное, – как можно спокойнее произнес Дойл. – Контроль над миром, порабощение человечества и все такое.

– И к тому же в его распоряжении будет сверхновое оружие. Опасность всемирной бойни увеличивается в сотни раз.

– Вынужден согласиться с вами, – сказал Дойл, вспомнив о Драммонде и его разрастающейся военной империи.

Удовлетворенный беседой, Спаркс откинулся на сиденье.

– Тогда давайте закончим этот разговор, согласны?

– Пожалуй, – устало кивнул Дойл.

"Только не мешало бы мне убедиться, что вы не один из тех мерзавцев, – подумал Дойл. – И спросить, почему я должен верить, что вы тот, за кого себя выдаете. Я не могу, просто не могу спросить об этом, потому что, если вы сумасшедший, вы ничего не поймете, а только разозлитесь и моя жизнь будет под угрозой".