Читать книгу - "Восставший - Константин Андреевич Подборнов"

Безумцы — слишком это слово романтизированно. Истинные безумцы, это то, что уже недоступно для нашего понимания. Они говорят нелогичные вещи, пользуясь человеческим языком, они делают нелогичные поступки, порой они гадят под себя, и в общем и целом, как это не парадоксально, ведут себя как неразумные животные. Им открыты те самые глубинные процессы, но им это уже не нужно… Эх. Должна быть альтернативна человечности, кроме безумия — что-то более широкое, что-то более…

— Я сейчас немного не понял — обратился один из спутников — можете повторить?

— Да не обращай внимания. Это скорее так — больше мысли вслух.

— Так… мы закончили?

— Да. Думаю, можно возвращаться.

Мыкола шел в сторону промзоны нахмуренный и подавленный. Для его спутников было секретом, почему вдруг бодрый и энергичный в общении Миколаш так изменился в настроении по пути в дом-музей Станислава, но сам он знал, что происходило прошлой ночью в стенах, которые приютили его и какую роль он сыграл в этом.

У самого дома Мыкола остановился, сопротивляясь и отрицая свое недавно принятое решение. Окна этого дома были все так же заколочены для создания вида запустения. Но похоже запустение наконец взаправду посетило этот дом.

— Ну хлопцы, спасибо что сопроводили меня. Теперь разрешите откланяться.

— Куда это ты собрался? — угрожающе спросили приставленные к нему молодчики

— Так, в дом. Вот же он.

— Откуда мы знаем, что ты не сбежишь куда-нибудь?

— Вы бы поосторожнее. Я, несмотря на все, все еще друг Стаса. И он огорчиться, когда узнает, что со мной так обращались. Хотите к нему зайдем и спросим, что он думает по этому поводу?

— Да мы же просто… Нам сказано — мы делаем. Давай…те тогда вы просто зайдете на наших глазах в дом, а он уже сам как-нибудь разберется. А то ведь реально. Не дай бог вас не будет он же нас повесит, а дышать нам не надо, так что висеть долго. Такое дело вот.

— О, господи. Ну вы люди конечно, настоящие служивые. Далеко пойдете. Это я уважаю.

Мыкола заглянул в окна в последний раз, ожидая увидеть в них Станислава, но чудесного спасения, либо воскрешения, не произошло.

Шаг за шагом он приближался к двери. Все тяжелее и тяжелее давались ему усилия по преодолению этого расстояния. И вот подойдя к ней он обратил внимание на трещины в дереве. Обернувшись он увидел двух людей Стаса, следящих за ним издалека. Рассматривать трещины не было времени. Дверь с тяжелым стоном открылась и повисла на петлях.

Кто-то выбил ее. Не исключено, что была бойня

Мыколе приходили в голову чудовищные картины расправы над Станиславом. Одна была ужаснее другой и рождалась из самых темных глубин сознания прожившего неестественно долго человека, видевшего всякий ужас.

Все еще пахнет порохом. Очень сильно. Стреляли много. Стас наверняка дал отпор. Где же он теперь?

Идя по правому крылу первого этажа, он заглядывал в каждую комнату надеясь увидеть, или, даже в большей степени не увидеть там тело Станислава, но ни в одной из комнат не было ни тела, ни следов борьбы, только скопившаяся за годы пыль, в особенности на никому не нужной кухне.

В конце коридора Мыкола наткнулся на ростовой портрет Станислава, раскинувшийся едва ли не на всю стену. Угрюмый мужчина лет сорока, застывший по ту сторону полотна сверлил Миколаша тяжелым, осуждающим взглядом.

— Не смотри на меня так. — обратился он к портрету — Теперь уже ничего не изменить. Если бы ты спросил жалею ли я, я бы ответил нет. Да-да, вот так. А если бы был — или я видел — другой выход, то этого бы не случилось. Как я буду управлять твоей махиной? Еще не знаю, но я что-нибудь придумаю. В конце концов, авторитета у меня не меньше, чем у тебя. Я вижу ты злишься. Пойми же меня, у нас оставалось слишком мало времени. — Мыкола замер в ожидании, что портрет сменит свое выражение лица, но он оставался непреклонен — Да что ты понимаешь в этом? Если бы не твое упрямство этого бы не случилось. Разговор с тобой, когда ты был жив ничем не отличается от этого… А! Не желаю больше тебя видеть.

Обиженный на портрет, висящий на стене Мыкола рванулся прочь из правого крыла и обследовал левое, но и там он ничего не обнаружил. Оставался лишь один путь — наверх.

Ступеньки скрипели под его ногами, и каждый такой скрип, каждый шорох, приводил его в панический ужас. Мыкола надеялся, что если он не издает звуков, и никак не дает знать о себе этому миру, то справедливое возмездие обойдет его стороной. Почти поднявшись по лестнице, он услышал за собой удар чего-то об дерево. Это был всего лишь стук ветки, бьющей в заколоченное окно, но такой мелочи хватило Мыколе чтобы подскочить от испуга и вскрикнуть.

— Я же тебя просил спилить это дерево. — шепнул он про себя — Чуть не умер от страха…

Поднявшись на второй этаж Мыкола сразу определил нужную комнату. Возле двери кабинета Станислава лежало множество щепок, неизвестный кусочек плоти, и пуля, отрикошетившая от стены. Место битвы очевидно было здесь и можно было легко восстановить ход событий, но одна деталь никак не хотела вписываться в общую картину — царапины на полу, начинающиеся от соседней комнаты и заходящие далее за дверь. Несмотря на некоторую туманность произошедших событий для Миколаша, было совершенно очевидно, что кто-то погиб этой ночью. И от того, был ли это Антон или Станислав, зависело все, включая его жизнь. Снедаемый любопытством он осторожно повернул ручку и двери, издавая, на самом деле негромкий, но многократно усиленный восприятием Мыколы скрип, медленно отворилась давая ответы на самые важные для него вопросы к этому моменту.

Царапины и потертости на полу заканчивались у кресла, которое кто-то по какой-то причине перетащил из соседней комнаты сюда и развернул сиденьем к платяному шкафу в конце комнаты. По всей комнате расположились следы погрома. В стенах были дыры от пуль, а на полу