Читать книгу - "От часа тьмы до рассвета - Вольфганг Хольбайн"

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — сказал я.

Зэнгер наклонил голову набок. Я отчетливо увидел его морщинистую шею возле воротника, которая была похожа на сморщенную пергаментную кожу ископаемого животного. Зэнгер был стар, слишком стар. Он давным-давно должен был умереть. Черт знает, на каких лекарствах он еще держался.

Профессор долго молча смотрел на меня. Потом он покачал головой, как будто хотел сказать, что не верит своим глазам.

— Ты действительно не знаешь? — недоверчиво переспросил он. — Это не игра по маленькой. Ты… Ведь есть другой Франк Горресберг, который сидит глубоко внутри у тебя, для которого благородный Франк Горресберг, спаситель вдов и сирот, — абсолютно неизвестный субъект.

И снова я увидел эту улыбку, которая превратила губы профессора в острый, убийственный серп. Он достал из кармана халата рацию и набрал номер.

— Доктор Кранцер? Это Зэнгер, — через несколько мгновений проговорил он. — Пожалуйста, выведите на монитор в Комнате № 100 изображение камер слежения. Я бы хотел еще раз посмотреть ту сцену, в которой доктор Шмидт и сестра Карла входят в комнату с дефибриллятором.

Затем профессор коротко кивнул и снова опустил рацию в карман.

— Ненавижу эти маленькие штучки, — сказал он, качая головой, — но иногда без них никуда.

Я оглянулся вокруг. Онемение в моих членах постепенно проходило, но я все еще двигался очень слабо. Я нигде не заметил камеры.

Казалось, Зэнгер правильно понял значение моего взгляда. Костлявым кривым указательным пальцем левой руки он показал на решетку вентиляции на противоположной стене.

— Там, внутри, камера, — пояснил он. — Пациенты ведут себя более непринужденно, пока не знают, что за ними наблюдают. Есть еще и вторая камера…

Зэнгер снова улыбнулся.

— Нужно всегда иметь туза в рукаве, правда? Кто знает, может, ты еще раз удивишь меня, Франк. Но можешь быть спокоен, здесь, в крепости, каждый угол под видеонаблюдением. Это просто поразительно, на что способна современная техника. У нас даже есть такие линзы видеокамер, которые не больше булавочной головки.

Здесь, в крепости! Слова старика ошеломили меня, словно второй электрошок. Должен ли я это понимать так, что я все еще нахожусь в крепости Грайсфельден? Этого не может быть! Ведь это высокотехнологичная клиника! Я находился в операционной! Ни за что не поверю, что это Грайсфельден! И вообще: большое спасибо вам, доктор Зэнгер, за такую заботу о психике вашей жертвы. Вы почти убедили меня в том, что за мной не наблюдают и я могу вести себя совершенно непринужденно. Это очень мило с вашей стороны. На противоположной стене включился средний монитор. План комнаты был показан в несколько искаженном виде и с высокой точки, что соответствовало указанию Зэнгера на камеру в вентиляции. Открылась дверь. Вошел молодой врач с растрепанными светлыми волосами, который скорее выглядел как обычный цивильный человек, нежели как образованный врач, а за ним молодая рыжеволосая медсестра. Они вкатили тележку, на которой размещался дефибриллятор.

Едва они подошли ко мне, медсестра быстро сорвала с меня сорочку, и я почувствовал, как покраснели от стыда мои щеки, когда я увидел на видео себя, лежащим голым перед молодой девушкой. Она поспешно сорвала с моей груди все электроды, которые крепились к моей коже маленькими присосками. Врач потер две пластины дефибриллятора друг о друга, а после того, как сестра удалила электроды, она сняла и маленькие измерительные чипы из-под пластыря.

— Готово? — нетерпеливо спросил врач.

— Еще секундочку, — я заметил, что у девушки очень приятный голос, даже сейчас, когда она была явно взволнована и спешила. — Мне нужно еще удалить иглы для вливаний.

— Мы теряем его! — настаивал врач и резко кивнул головой. — Забудьте об электродах и иглах. Отойдите назад, Карла. Сколько весит этот парень?

— Шестьдесят три килограмма, — ответила девушка и послушно отошла в сторону.

— Тогда давайте сто девяносто джоулей, — врач еще раз потер плоские металлические пластины друг о друга, пока сестра наклонилась над прибором и повернула регулятор.

Врач наложил пластины мне на грудь. Наверное, выключатели находились на ручках. По крайней мере, я увидел, как моя грудь поднялась, как будто гигантский кулак ударил меня прямо из-под матраца. Я невольно вздрогнул, созерцая это зрелище, и на несколько мгновений я вспомнил сон, из которого меня выдернул дефибриллятор: мальчик в скаутской форме, ребенок, который заслонил мне дорогу к свету…

— Еще раз! — потребовал врач.

Пока прибор в руках доктора снова заряжался, раздался пронзительный писк. Сестра нанесла на металлические пластины дефибриллятора прозрачный гель, и писк прекратился.

— Давайте на этот раз двести двадцать джоулей, Карла, — блондин быстро потер электроды друг о друга, чтобы лучше распределить гель. Затем он снова наложил их на мою грудь.

Я судорожно сжался. Сцена повторилась и напряженный до кончиков ушей я смотрел, как мое безжизненное тело на мониторе поднимается, готовое к тому, чтобы уже в следующий момент снова вернуться в мучительную реальность. Наконец врач отложил пластины в сторону, вооружился стетоскопом и начал прислушиваться к моему сердцебиению. Через несколько мгновений он довольно кивнул.

— Мы вернули его, — выдохнул он.

Я видел на мониторе, как я приоткрыл веки. Что-то смущало меня в этой сцене. Мне казалось, здесь что-то не так. Конечно. Я не открывал глаза в этот момент, это был не я. Я никогда не видел этого врача и эту медсестру живыми!

— Господин Горресберг? Вы слышите меня? — молодой врач улыбнулся. — Здорово вы нас напугали.

Я повернул голову и посмотрел доктору прямо в глаза. Движение было какое-то отрывистое, как в пантомиме, изображающей движения робота. Я вообще веду себя не как я, решил я. Что-то было по-другому. Не только пластика движений, но и взгляд, мимика, выражение лица…

— Ты сделал мне больно.

Я не мог поверить своим ушам. Я видел, как шевелились мои губы, но из громкоговорителя донесся голос ребенка, маленького мальчика!

Врач и сестра удивленно посмотрели друг на друга. Вдруг врач схватил пластины дефибриллятора. Очень медленно он поднял их и прислонил их с двух сторон головы к вискам.

— Доктор Шмидт… — В глазах медсестры отразился чистый ужас, и я — тот Я, который смотрел на это изображение, затаил дыхание от страха.

В следующее мгновение врач коротко вздрогнул и вдруг как-то поник весь, словно марионетка, у которой обрезали сразу все ниточки.

— А теперь поставь восемь микросекунд и триста шестьдесят джоулей, — приказал детский голос.

Сестра Карла исполнила приказание, как будто она была верной сообщницей моей скромной особы. Она повернула регулятор наверх и наклонилась над доктором.

— Я думаю, доктор нуждается в лечении, — проговорил детский голос очень сухим тоном, а Франк на мониторе шевелил в это время губами.