Читать книгу - "Самые страшные каникулы - Елена Арсеньева"

И отключился.

— Мсье Верьер, позвоните один-восемь, — прошептал стоявший рядом Ксавье.

Верьер кивнул:

— Похоже, надо позвонить.

Один-восемь — телефон пожарной службы. Во Франции именно этот номер набирают первым делом, что бы ни произошло. Пожар, или сердечный приступ, или авария на дороге, или что-то случилось, например один человек лежит без сознания, а другой пропал… Всегда первым дело звоните один-восемь! Пожарные приедут быстрее остальных. И обязательно помогут!

Во всяком случае, Верьеру очень хотелось на это надеяться.

* * *

«При чем здесь мсье Верьер? — испуганно подумала Юля. — Почему Жибе завтра отдаст ему фотографию? Алекс тоже говорил, что мсье Верьер завтра будет с удовольствием бросать дротики в фигуру «русского медведя»… Что это значит? Неужели мсье Верьер с ними заодно?!»

Тем временем Флажоле принялся отвинчивать резервуары пластмассовых лягушек.

— Эти глупые дети не могли даже раздобыть хорошие суфляжи! — пренебрежительно сказал Флажоле. — Принесли один, да и то сломанный! На счастье, Алекс оказался более толковым помощником. Это неудивительно — Алекс мой правнук. Он весь в меня. Одно лицо! У меня была здесь подруга по имени Тереза, и она поклялась, что назовет своего сына в мою честь, что все мужчины в их роду будут носить мое имя! Она меня очень любила, да… — Флажоле утер нарисованные глаза тряпичной культей. — А все остальные меня ненавидели и дали мне прозвище Огр!

«Огр… Ну и прозвище! Огр — значит людоед!»— вспомнила Юля Танины слова.

Вот он — людоед…

Огр проворно — даже удивительно, что он мог так ловко действовать тряпичными беспалыми ручонками жандарма Флажоле! — наполнил резервуары суфляжей жидкостью из двух флаконов.

— Замечательные суфляжи, — сказал он одобрительно. — Раньше у меня таких красивых не было. А когда я возвращал из небытия моих муатье в горной расщелине, мне и вовсе пришлось выдувать пузыри мундштуком, который случайно завалялся в моем портсигаре. Хотя ты, наверное, не знаешь, что курить следует через мундштук, — пренебрежительно взглянул он на Юлю. — Откуда знать это русским дикарям?

— Дикари как раз те, кто курит, — буркнула Юля, но тут же прикусила язык. На счастье, Флажоле ее не услышал.

— Алле-оп! — воскликнул он, с шутовским видом хватая желтую лягушку и нажимая на рычажок.

Радужные пузыри — крупные и необычайно красивые — полетели на мальчика.

— Это очень нравится детям! — хохоча, воскликнул Огр. — Каждый так и норовит схватить пузыри! Как они радовались, как бегали за этими пузырями, дурачки!

Однако мальчик вовсе не радовался. Он отпустил руку Юли и заметался, пытаясь спрятаться, как будто сама смерть летела к нему в виде этих красивых мыльных пузырей!

Не удалось. Пузыри гонялись за ним, словно чувствовали, куда он побежал.

Это было как во сне, в страшном сне. Беззвучные шаги мальчика, его беззвучный крик — и беззвучный полет пузырей…

И вот они настигли его, облепили — и лопнули.

Мальчик исчез.

В первое мгновение Юле показалось, что он исчез потому, что тоже лопнул, как мыльный пузырь, но нет… он лежал на полу, словно сломанная кукла. И он был маленьким, как кукла!

Только кукла эта была сделана каким-то неумелым мастером. Казалось, она небрежно собрана из деталей, принадлежавших разным игрушкам. Голова слишком велика для хилого тельца, одежда, тоже странным образом уменьшившаяся, сшита на живую нитку, ноги разной длины…

Юля покачнулась, невольно прижавшись к девочке. И та прижалась к ней, и они обе стояли, дрожа, поддерживая друг друга, объятые одинаковым неодолимым ужасом.

— Представление продолжается! — закричал Огр, хватая зеленую пластмассовую лягушку.

Снова полетели мыльные пузыри, снова облепили куклу-мальчика, и вдруг он начал расти, расти… и опять сделался таким, как был прежде, только еще более убогим и кривобоким.

— На место! — рявкнул Огр, и мальчик, качаясь, двинулся к Юле, вытягивая вперед трясущиеся руки.

Казалось, он упадет, если не схватится за Юлю!

Она торопливо подала ему руку, помогая удержаться.

Мальчик вцепился в нее, содрогаясь от беззвучных всхлипываний.

Юля тоже готова была разрыдаться от страха и жалости. И от безысходности…

Она отлично понимала, что ничего хорошего не ждет ни ее, ни этих несчастных детей!

Огр положил на стол суфляжи с наполовину опустевшими резервуарами и открыл одну из коробок, стоящих на столе.

По знаку Огра дети подвели, вернее подтащили, Юлю к столу, и она заглянула в коробку.

И вскрикнула испуганно…

В коробке рядами лежали куклы — мальчики и девочки. Каждая кукла была около двадцати сантиметров ростом. Одеты просто, некоторые даже бедно — вроде тех детей, которые держали Юлю. Однако все были целые, не изуродованные, и тут уж нельзя было сказать, что их собрали из частей, принадлежавших разным куклам.

Их лица были сделаны с невероятным искусством! Они выглядели как живые дети — только очень маленькие. Одежда их была тоже аккуратной, только ужасно старомодной и очень бедной. Как у муатье.

Глаза у всех кукол были закрыты.

— Правда, как новенькие? — гордо сказал Флажоле. — А ведь лежат тут с сорок третьего года!

Юля растерянно хлопнула глазами.

— Не понимаешь? Ничего, сейчас поймешь, — сказал Огр, поглядев на Юлю кривыми глазами жандарма Флажоле. — Ну-с, кого бы взять для начала? Пусть будет номер, скажем, девятнадцатый!

Он вынул куклу с длинными рыжими косами, одетую в белую блузочку, красную юбку в горошек, носочки и сандалии, положил на стол и открыл другой сундучок, длинный и узкий. Там стояли фотографии — точно так, как стоят карточки в библиотечном каталоге.

Огр покопался в сундучке и достал одну фотографию. Показал Юле.

Сверху было написано: 19, Арлетт. Это был снимок девочки на велосипеде. Веселой, смеющейся! Юбка в горошек взвивалась над коленками, ноги в сандалиях крутили педали. Фотография была черно-белой и, кажется, такой же старой, как тот снимок, который пропал из дома Верьеров.

Огр направил желтую лягушку на куклу. Радужные пузыри облепили ее всей массой, а когда лопнули, на столе лежала девочка.

Та самая, которая ехала на велосипеде и смеялась! Но теперь она лежала неподвижно, как мертвая. Юле было видно, что она не дышит, и лицо ее бледно, в нем нет ни искорки жизни…

— Смотри, какая она хорошенькая, аккуратненькая! — умиленно промурлыкал Огр. — А почему? Потому что у меня был ее снимок. И все эти детки — он повел культей над коробкой с куклами, — тоже получатся ну просто загляденье. Все они есть на фотографиях! Как видишь, я иду в ногу с прогрессом, — самовольно сказал Флажоле. — Раньше приходилось рисовать портреты. Это отнимало уйму времени! К тому же я не наделен талантом портретиста. Оттого никогда не удавалось добиться хороших результатов после превращения. Но теперь все иначе! Прогресс — великое дело!