Читать книгу - "Досье Дракулы - Джеймс Риз"

— Джентльмены, а почему вы?..

Теперь пришел мой черед оглядеть собственное платье.

— А, это? Да так, ерунда.

— Ерунда? — повторил инспектор. — Хм, а вот я, если вы, конечно, не готовитесь сейчас к исполнению на сцене «Лицеума» какой-нибудь простонародной роли, решил бы, что это своего рода… маскировка.

— Маскировка, вы говорите?

Моя попытка высмеять это слово получилась нарочито неуклюжей: смех вышел слишком громким, похожим на рев, и, должно быть, хозяин заведения принял меня за кого-то вроде плохо выдрессированного цепного медведя, ибо мигом объявился, чтобы спросить у Эбберлайна, все ли в порядке.

И пока инспектор успокаивал владельца паба, у Кейна созрел план.

Когда Эбберлайн вернул нам свое внимание, Кейн доверительно сказал:

— Да, инспектор, мы маскируемся.

Когда мы были на темных улицах, казалось, что я поработал с Кейном вполне удовлетворительно, но в свете керосиновых ламп «Льва» весь его облик — румяная кожа, полумаска, подчеркивающий стройность плащ — наводил на мысль о второсортном маге или библиотекаре первой леди Александрии.

— Надеюсь, вы понимаете, инспектор… ну… это все моя затея. Стокер мне просто подыграл. Правда ведь, Стокер?

Я сидел, уставившись в свою пивную кружку, и в знак согласия лишь утвердительно буркнул. Я слушал, как Кейн отвлекает инспектора разглагольствованиями о «всемирном успехе» своего последнего романа, неуемном стремлении беззастенчивых газетчиков вынюхивать и смаковать подробности жизни Холла Кейна… И так далее, и тому подобное, с присовокуплением пассажей о почестях, славе и деньгах — короче говоря, об успехе. Весь этот монолог, в ходе которого собеседнику не удавалось вставить ни слова, имел целью спровадить инспектора обратно за угловой столик. Туда он и направился и там, судя по компании из троих мальчишек-оборванцев в кепках — явных осведомителей, — вернулся к исполнению роли уайтчепелского святого, спасителя трущоб.

— Пошли, — сказал я Кейну. — Идем отсюда. Мы тут явно засиделись.

Мы отбыли, сопровождаемые прощальным жестом Эбберлайна, который мне вовсе не понравился: на мой взгляд, он коснулся пальцем полей своей шляпы слишком многозначительно. Когда мы вышли, я громко спросил:

— Что он здесь делает? Из источников, заслуживающих доверия, мне известно, что он повышен в должности и переведен с этого участка в Ярд.

Кейн ответил:

— Видно, Уайтчепел у него в крови…

В общем, отделался какой-то присказкой вроде этого. Я тем не менее не преминул произнести комплимент по поводу его сообразительности, и он ступил на Бэтти-стрит, став на добрый фут выше ростом, чем до похвалы.

Время было позднее, мы испытывали смешанные чувства — страха и некоторой расслабленности от изрядного количества выпитого пива — и не видели никаких признаков Тамблти.

— О чем мы вообще думали?

Пробормотав этот риторический вопрос, я намеревался лишь выразить удивление, что мы надеялись отыскать нашу иголку в уайтчепелском стогу сена, но Кейн счел нужным дать ответ, кратко изложив наш План Действий, словно я мог его забыть.

— Ох, Томми, — сказал я, подавляя улыбку, чтобы он не счел ее снисходительной, и как раз тут…

— Что с тобой, Брэм? Тебе плохо?

Неожиданно мне действительно стало плохо, ибо я услышал свое имя. И на сей раз оно прозвучало не столь вкрадчиво, как у инспектора Эбберлайна.

— Он зовет тебя? — догадался Кейн.

Я кивнул.

— Может быть, мне удастся взять его на прицел?

По логике выходило, что так, но ведь это был не обычный зов. Создавалось впечатление, будто он исходил ниоткуда и отовсюду одновременно.

«Сто-кер, Сто-кер». Он взывал ко мне, но с какой целью: привлечь мое внимание, сбить с толку или напугать, чтобы я убрался из Уайтчепела в свой Уэст-Энд?

К тому времени мы вернулись на Коммершиал-роуд, шум которой грозил поглотить мое имя, если он произнесет его снова. Продолжал ли он произносить его? Не знаю, но уж явно не только уличный шум вывел меня из себя, приведя в расстройство все мои чувства, как это было в храме перед явлением Сета.

Помню, как, шатаясь, я вошел в аллею, желая заставить угомониться мир и его вместе с ним, ибо, хотя мы нашли Тамблти, а точнее, он нашел нас, возник вопрос: что нам делать теперь?

Обезумевший от страха Кейн непрестанно задавал вопросы, и, хотя я видел, как шевелятся его губы, слова казались мне какой-то бессмыслицей, и я не мог ответить. И чем крепче он сжимал мою руку, стараясь поддержать и меня, и себя, тем отчетливее я ощущал — нет, чуял… запах цветущих апельсинов. В Уайтчепеле! Бред!

Когда Кейн выпустил мою руку — он сказал, что я вырвал ее, — запах исчез, но, привалившись к кирпичной стене и наткнувшись на выступ, к счастью не острый — он меня не поранил, — я тут же ощутил новый запах: горький запах пережженного кофе. И все это время стук швейных машин поднимался от низкого окошка волнами белого света.

«Сто-кер, Сто-кер».

Зов раздавался не ближе и не громче, чем раньше, но это был единственный звук, остававшийся четким и настойчивым.

Рельсовые тележки громыхали где-то невдалеке, и их тарахтение леденило мне кончики пальцев, язык ощущал терпкий вкус органно-шлифовальной музыки. Все мои чувства снова смешались, в результате чего весь мир утонул в сомнении: теперь я представляю, как сходят с ума.

Да, в прошлую субботу на улицах Уайтчепела я пережил настоящий страх, ибо всерьез полагал, будто теряю рассудок.

Спотыкаясь, я шагнул в глубь аллеи и прислонился к фонарному столбу, в свете которого небольшая толпа смотрела, как пожилой мужчина демонстрировал трюки с дрессированной белой крысой. На меня никто не обратил внимания: сочли за пьяного.

Кейн, бедняга Кейн пытался понять, что со мной происходит, но его слова и прикосновения лишь ухудшали мое состояние. Я видел страх на его лице, но не мог его успокоить. Он боялся за меня, но полагал, что мое состояние вызвано близостью нашего врага, а потому всматривался в толпу, в дальние тени, пытаясь разглядеть Тамблти. Я же в это время мог лишь цепляться за фонарный столб, таращась на мужчину и его крысу. На каком языке он говорил? На итальянском? Не могу сказать, знаю только, что его слова виделись мне зелеными, как молодая листва. И я, как зачарованный, продолжал следить за этим действом.

С помощью белой тряпицы крысу на толстой доске удалось последовательно уподобить старухе, монаху и облаченному в саван трупу. «Сто-кер, Сто-кер». Зрелище сопровождалось смехом и одобрительными восклицаниями, но, когда мужчина снял кепи и начал обходить публику, она тут же слилась с тьмой и исчезла. «Сто-кер. Сто-кер». Мы тоже покинули аллею, и тут я потерял сознание. Упал прямо в грязь, поэтому какому-то постороннему человеку, гораздо более сильному, чем Кейн, пришлось усадить меня в экипаж.