Читать книгу - "Цена вопроса (сборник)  - Альбина Нури"

Втайне, не говоря ей, он решил сделать официальное предложение этой зимой. Точнее, под Новый год. Представлял, как она обрадуется.

Сейчас она стояла перед ним, и, наверное, впервые в жизни он подумал, что было бы, окажись на её месте другая. Например, Ирина Шустовская. Руслан растерялся и оттого разозлился.

– Что ты вечно к морю бегаешь? – грубо спросил он. – Надеешься алые паруса высмотреть, Ассоль? Лучше бы обед приготовила. Есть хочу, умираю.

Маруся растерянности мужа не заметила, а вот на грубость слегка обиделась.

– Уже давно всё приготовила, – прохладно ответила она, – а к морю хожу, потому что нравится. Ты же сам хотел, чтобы мне тут понравилось.

В голосе жены прозвучал необычный для неё вызов. Это охладило Руслана, и он слегка извиняющимся тоном поинтересовался:

– Что сварила? – Руслан знал, что Маруся обожает готовить и рассказывать, что приготовила. Это сработало, жена мигом перестала дуться. Её легкость и отходчивость всегда ему нравились.

– Салат сделала, с курицей, помидорами, сладким перцем и брынзой. Хлеб испекла, мы с Алиской пол-утра с хлебопечкой разбирались. У меня же раньше не было. А ещё красный суп сварила. Со свёклой.

У Маруськи была смешная привычка называть супы по цветам. Имелось три вида супов: белые – например, куриный, с фрикадельками, рисовый. Жёлтые – это рассольник, харчо, щи или солянка. И красные – томатный или борщ. Помимо цвета, обычно уточняла: «жёлтый с капустой» на человеческом языке обозначало щи, а «красный с помидорами» – томатный суп-пюре. Сегодня она имела в виду, что приготовила борщ.

Странно, но вдруг Маруськина привычка, которая обычно казалась Руслану забавной, вызвала непонятное глухое раздражение. «Идиотизм какой-то. Деревенщина. Неужели нельзя говорить, как все нормальные люди!» – пронеслось в голове. Он еле удержался, чтобы не произнести это вслух, и сквозь зубы оборонил:

– Ладно, иди пока. Закончу – тоже приду.

– Хорошо, – покладисто согласилась она, – а ты долго будешь?

– Нет, – коротко ответил он, всем видом давая понять, что мешать ему не следует. Маруся, как обычно, угадала его настроение и тихо удалилась. Но и эта понятливость сегодня пришлась не ко двору.

Борщ был исключительный, как и всё остальное. Маруська отличная хозяйка, ничего не скажешь. Наслаждаясь вкусом еды, Руслан испытывал лёгкие угрызения совести за свои недавние мысли. Она держалась насторожённо: чувствовала, что муж не в духе, но не могла уловить причину.

– Алиска где? Почему не обедает? – спросил он, чтобы не молчать.

– Поела уже. За ней девочка зашла, соседка. Надей зовут. Они ушли куда-то, – пояснила жена.

Когда она говорила о дочери, голос её всегда звучал слегка испуганно. Маруся боялась и проявлений Алискиного непростого нрава, и реакции Руслана. Метаться между двух огней нелегко, оставалось только надеяться, что со временем острота ситуации сгладится.

– Хорошо, что подружка появилась, – одобрительно отозвался Руслан, и она заметно расслабилась, затараторила что-то про необходимость общения, подростковую дружбу, воспитание девочек. Хотя что она-то может знать об этом воспитании?

К вечеру напряжение спало. Он с головой ушёл в планирование летнего кафе: они решили всё-таки именно его устроить на заднем дворе, а не бассейн. Жена великолепно готовит, это умение надо использовать. Лишний источник дохода не помешает. Нужно поставить несколько столиков (непременно деревянных, это же не вульгарная «стограмошная»), сделать крытую веранду с мангалом и летней кухней. Шашлыки он и сам сумеет пожарить. Или можно будет кого-то нанять, там посмотрим.

Маруся возилась в гостиной с пледом: накупила разноцветной пряжи и теперь увлечённо вязала. Зимой будет здорово закутаться в пёстрый плед и дремать. Согревать тело, отогреваясь душой. Она считала, что вещи, сделанные собственными руками, помнят и хранят тепло и заботу этих рук.

Алиска сидела в своей комнате. Что делала, неизвестно. Слышно было разноголосое бормотание, временами звучала музыка. То ли телевизор, то ли компьютер. Маруся несколько раз порывалась заглянуть в комнату, но дверь была заперта изнутри, а подходящего предлога, чтобы постучаться, не находилось. Просто так, безо всякого повода, постучать, зайти и спросить у дочки, как дела, узнать, чем она занимается, мать не решалась. Боялась нарваться на очередную грубость и резкий тон. Поэтому тихонько вздыхала и снова бралась за своё рукоделие.

Утреннее радостное настроение не пропало бесследно, но как-то сжалось, потускнело. Это ничего – нормальный человек не может круглосуточно пребывать в состоянии счастливого возбуждения. Спокойствие куда более естественно. Однако прислушавшись к себе, поняла, что она вовсе не спокойна. Скорее, выжидает, прислушивается к чему-то.

К чему тут можно прислушиваться? Обычная, чуточку скучноватая жизнь маленького посёлка. В местах, привыкших принимать, пропускать через себя потоки гостей-чужаков, жизнь в межсезонье замирает. Становится вялой, тягучей и…

Не живой? Немного зловещей? Оттого и странное настроение, когда глубоко внутри, за несколькими слоями показного спокойствия и умиротворения, прячется опасливое ожидание.

Что за глупости лезут в голову! Ничего зловещего, никаких опасений! Она резко дёрнула нить, и та порвалась. Маруся недовольно фыркнула, злясь на себя. Руслан поднял голову от бумаг и вдруг сказал:

– Я тебя люблю! – И, глядя на её изумлённое лицо (он не часто позволял себе подобные изъявления чувств), добавил: – Хочешь, ребёнка родим? Бросай свои таблетки.

Повисла пауза. Тишина сгустилась и набрякла. Губы у Маруси задрожали, в лице появилось что-то отчаянное. Она посмотрела на мужа взглядом, который, как позже выяснилось, он запомнил навсегда, и ничего не ответила. Но он и так всё понял. Подошёл к жене, обнял и прижал к себе. Она прильнула к нему, по щекам текли немые слёзы.

Она-то знала, что он всё понял неправильно.