Читать книгу - "Взлет черного лебедя - Ли Кэрролл"

Я ехала на метро к Сити-Холлу, а Джон Ди прямо-таки застрял в моей голове. Если ограбление галереи было осквернением нашего с Романом дома, то сейчас произошло «изнасилование» разума. Я уже не понимала, влияет ли колдун на мои мысли до с их пор? Глядя на пассажиров в вагоне, я чувствовала их слабость и отчаяние, но возможно, просто проецировала на них свое дурное настроение? Что, если мрачные ауры являлись галлюцинациями? А голоса, которые я начала слышать после полета в компании с Ариэль, были лишь моими собственными демонами? Наверное, у меня разыгралось воображение.

«Или ты спятила», — зашептал внутри меня кто-то. Джон Ди или Роберт Осборн? Я запаниковала. Вероятно, я действительно схожу с ума. Откуда мне знать, где объективная реальность?

Я вышла на «Парк-Плейс». Поднимаясь наверх, уставилась на мозаичные глаза, выложенные на стенах подземки. Я видела их и раньше, но сегодня я слишком занервничала. Мне показалось, что они следят за мной. От неприятного ощущения я не смогла избавиться и позже, когда шагала на восток вдоль Парк-Плейс. Что творится с моим рассудком? Я заметила Оберона, но мои сомнения не рассеялись. Он, одетый в бежевую толстовку, джинсы и бейсболку, ждал меня на Бродвее возле пункта досмотра. «Возможно, Оберон — составная часть сложной галлюцинации», — решила я. Но на всякий случай вежливо с ним поздоровалась.

— Мне очень жаль твою подругу Бекки, — произнес Оберон. — Я догадывался, что Ди попытается воздействовать на тебя через других людей. Правда, думал — он ограничится твоим отцом, но за ним я большую часть времени приглядываю в больнице. Поэтому я не волновался. Ну а к Джею я приставил Лол.

— Если бы не она, Бекки бы умерла, — заявила я, рассказав Оберону всю историю. Однако о том, насколько я сама была близка к самоубийству, умолчала. Свитер с длинными рукавами хорошо закрывал запястья. Между тем Оберон изучал меня взглядом так пытливо, что я поспешно поведала ему об остальных приключениях, в частности, о Мелузине. Гримаса боли исказила лицо Оберона, когда я призналась, что Мелузина почти полностью растворилась на прибрежном камне. К сожалению, он не знал, как воскресить ее останки, которые хранились в пластиковой бутылке. Затем он задал только один вопрос — по поводу логова Джона Ди.

— Там были окна?

— Нет. И откуда? Мы находились под дном Ист-Ривер.

Оберон пожал плечами.

— Типичная проекция. Он скрывает свое местонахождение, поэтому заманил тебя с Мелузиной в ловушку и вышвырнул в залив. Он понимал, что соленая вода погубит Мелузину.

— Но почему ты ее не остановил? — возмутилась я.

Несколько женщин, одетых, как и Оберон, в светлые толстовки и бейсболки, в этот момент проходили через рамки металлодетекторов. Они обернулись и посмотрели в нашу сторону, но без особого интереса.

Оберона рассмешил мой приступ ярости.

— Остановить стихию? С таким же успехом я мог бы задержать океанский прилив или вращение Земли. Мелузина осознавала опасность. Кроме того, она хотела, чтобы ты воспользовалась случаем и заметила какую-нибудь особую деталь в убежище Ди.

— Может, там и имелись окна, но Ди повсюду развесил картины, — вздохнула я.

— А как насчет стен? Из чего они?

— Какие-то золоченые панели. Эх, бесполезное это занятие… Вдобавок мы утратили Мелузину.

Оберон склонил голову к плечу и прищурился.

— Сомневаюсь. Ты вспомнишь. И у нас много дел. — Он протянул мне бейсболку и кофту. — Вот, облачайся.

Я обнаружила на одежде и кепке логотип публичных библиотек Квинса.

— Ты и для меня маскировку припас?

— Нет, — усмехнулся Оберон, — просто решил выразить поддержку. В библиотеках трудится немало фейри. Будет ужасно, если их закроют.

Мы сказали охраннику, что участвуем в акции протеста, и он пропустил нас во внутренний двор Мэрии. В Сити-Холле я не бывала со времени экскурсии в третьем классе и успела забыть, какое это красивое здание. Фасад из светлого известняка сиял под декабрьским солнцем. Но когда мы приблизились, я обратила внимание на то, что хотя статуя Справедливости еще сверкает в послеполуденных лучах, небо на востоке потемнело. А скульптурную фигуру на вершине муниципалитета, стоявшего восточнее Сити-Холла, уже заволокло туманом.

Мы шагали мимо протестующих библиотекарей, разместившихся на ступенях лестницы с транспарантами типа «СБАЛАНСИРОВАННАЯ ЭКОНОМИКА = ЗАПОЛНЕННЫЕ БИБЛИОТЕКИ» и «НЕ ПОЗВОЛИМ БИБЛИОТЕКАМ ОПУСТЕТЬ», и Оберон начал выкрикивать:

— Спасите наши библиотеки!

Демонстранты мгновенно подхватили слоган, а мы двинулись дальше. Миновали арку, бронзовую скульптуру Джорджа Вашингтона и мраморную ротонду. Затем, вместо того, чтобы подняться вверх по крутой лестнице, Оберон провел меня к служебному лифту. Мы спустились в полуподвальный этаж. Двери кабины открылись, и мы очутились в тускло освещенном коридоре. Повернув направо, мы прошли его до конца и остановились перед дверью с окошком из матового стекла, на котором красовалась золоченая надпись: «КАБИНЕТ КАССИРА НАЛОГОВОГО ИНСПЕКТОРА». Небольшая деревянная табличка, подвешенная на крючке, гласила: «ПОЖАЛУЙСТА, ВХОДИТЕ ПО ОДНОМУ». На другой табличке (ее поддерживала красивая фигурная чугунная стойка) я прочла: «ОЧЕРЕДЬ НАЧИНАЕТСЯ ЗДЕСЬ». Десяток человек выстроились строгой цепочкой, и каждый сжимал в руках желтоватый листок. Оберон уверенно прошествовал к двери.

— Эй, приятель, — проворчал крупный мужчина, стоявший первым, — мы вообще-то в очереди!

— Да-да, конечно, мистер… — Оберон выхватил из мясистых пальцев мужчины бледно-желтую бумажку. Та затрещала, но осталась целой. — Мистер Арнольд А. Геркаймер с бульвара Киссена, Флашинг, Нью-Йорк, — отчеканил Оберон, даже не смотря на листок. Я заглянула через его плечо и поняла, что король фейри не ошибся. — Какие же у вас неприятности?

«Уважаемый мистер Геркаймер,

Вы уличены в нарушении городского кодекса законов M73197-PYT-C2E. Пожалуйста, явитесь в кабинет кассира налоговой инспекции, комната В7, Сити-Холл, для определения суммы штрафа, подлежащего уплате.

Примечание: все штрафы должны выплачиваться наличными.

Искренне Ваш,

Игнациус Т. Эшберн III,

кассир налогового инспектора»