Читать книгу - "Лилит. Злое сердце куклы - Артур Гедеон"

– Сконцентрирую вот на этом органе. – Он положил руку на ее бедро, Лика глаза прикрыла от удовольствия и замурлыкала. – А еще буду уделять особое внимание этим частям тела. – Крымов потянулся губами к ее роскошной полной груди. – Вот этой части и этой…

– Хорошо, доктор, очень хорошо, – прошептала она ему на ухо. – А мои губы? Сколько времени вы посвятите им?

– Вечность…

– Меня устраивает. И я в долгу не останусь, – теперь она потянулась губами к его груди. – Будем лечить друг друга до полного изнеможения, мой милый доктор…

Крымову и впрямь хотелось, чтобы это продолжалось вечность. Главное – не отпускать ее из объятий. Каждое мгновение быть с ней. Он с ужасом и страхом понимал, что по-прежнему, как и два года назад, любит ее, но до сих пор не мог различить, когда эта женщина лжет, а когда говорит правду. Не знал, отличает ли она сама правду от лжи. Или для нее, легкой хищной птицы, кричащей над волнами чайки, вообще не существовало границ между правдой и ложью, добром и злом, светом и тьмой? Она просто хватала с поверхности воды серебристую рыбу, которой кишел океан, или брошенные ей куски хлеба, жадно глотала и уходила на новый круг. Да какая ему разница? Он не хотел без нее засыпать и просыпаться. Он не хотел жить без нее. Не хотел быть в том мире, где нет ее, Лики Садовниковой, его Лилит, чья душа, презрев все законы природы, так легко и смело путешествовала во времени.

Она задремала у него на плече, когда на тумбочке неприятно затрещал стационарный внутренний телефон.

Крымов дотянулся, взял трубку:

– Алло?.. Да, тридцать четвертый. Что? Нет, я не брал… Да, хорошо.

– Что они хотят?

– Нужно срочно спуститься – какая-то проблема с электронными ключами. Запасной исчез из конторки. Они боятся, что его украли. Я закажу еще шампанского, – одеваясь, сказал Крымов.

– Поцелуй меня, – попросила она.

Детектив присел на край кровати и поцеловал ее в губы.

– Я люблю тебя, – вдруг сказала Лика.

– Что?

– Ты слышал, глупый.

– Слышал, но…

– Ты не веришь мне?

– Я хотел бы верить, очень хотел…

– Так поверь.

Он смотрел на нее, обхватившую колени руками, как маленькая девочка.

– Скажи, ты могла бы измениться?

– Измениться?

– Я о преображении.

Она пожала плечами:

– Наверное, как и все люди. Но что мне менять? Как чувствую, так и говорю. И поступаю.

– Как чувствуешь?

– Ну да. А как поступаешь ты? Не по чьей-то указке? – Она лукаво посмотрела на него: – Я же вижу, какой ты, когда ты со мной. Искренний…

– Я тоже люблю тебя, – глядя в ее глаза, ответил Крымов. – Я сейчас.

– Жду, милый.

Лика сладко потянулась, как кошка, до полной отключки сознания. В этот момент ее можно сцапать, и она будет еще несколько мгновений смотреть на тебя, не понимая, что с ней приключилось. Крымов поцеловал ее в загорелое крепкое плечо и похлопал для надежности.

– Ты моя.

– Ага, – откликнулась она.

Он открыл дверь, громко спросил из коридора:

– Какие ты хочешь фрукты, детка?

– Персики и виноград, милый! – отозвалась она.

Его не было всего минуты две. Потом замок щелкнул, и дверь открылась.

– Ты быстро, – глядя в окно, сказала она. – Забыл что-то?

– Это самое прекрасное, что я видел в своей жизни, – сказал кто-то.

Лика рывком обернулась на голос. На нее смотрел Кукольник.

– Ты?!

– Как сейчас помню нас в той гостинице – я, старик, ползаю на коленях и вымаливаю еще глоток любви. Спасительный глоток! Горько, унизительно и смешно. И как ты не отпихнула меня ногой – до сих пор удивляюсь. А я ждал.

Только сейчас она разглядела в его руке пистолет. Ствол непривычно длинный из-за глушителя.

– Надо было так и сделать. Я бы умер от горя – и не появился здесь и сейчас.

За спиной Кукольника вырос его подмастерье, юноша с хищным лицом и изуродованным ухом. В руках он держал наполовину освобожденную от обертки куклу. Лика быстро поджала ноги и закрылась простыней, но юноша успел рассмотреть ее.

– Какая она, – завороженно глядя на Лику и сглотнув слюну, пробормотал Гришаня. – Сладенькая…

– Очень хороша, – согласился старик. – Ты все сделал? Убрал эту мертвую корову в подсобку?

– Да, учитель, – как ни в чем не бывало ответил тот. – Еле оттащил за ногу. Но кровь на полу осталась.

– Это плохо.

– Рыбка? – пробормотала Лика, до которой только теперь стала доходить реальность.

– Рыбка, Рыбка, – кивнул Кукольник. – Нам пора уходить. – Он поймал взгляд Лики. – Ты обещала любить меня вечно, если я подарю тебе новую жизнь. Помнишь? Я был юн и поверил тебе. Продал за тебя душу. Как сейчас помню тот день, когда читал над тобой молитву. Выгнал всех – пригрозил, что убью себя. Все вложил в тебя! Лишил себя магического дара, который был дан мне от рождения. Жил неприкаянным изгоем. Ради тебя изводил других женщин, к которым был привязан. Все ради моей рыжеволосой Лилит! Но ты обманула меня – коварно и безжалостно. И вот я выследил тебя – через доверчивого олуха детектива Крымова. Тот просто обязан был отыскать свою любовь, – рассмеялся Кукольник. – Как и я, – мрачно добавил он. – А теперь пора платить по счетам.

– Вы это сделаете прямо сейчас? – спросил Гришаня.

– Да.

– А не жалко, Учитель?

– Жалко. Но я не смогу жить, если где-то будет жить она.

Лика не смогла подавить страх и отчаяние. Реальность окончательно достучалась до нее. Тем более, что пистолет с глушителем был направлен ей в лицо.

– Я буду только с тобой, Савва, – сказала она. – Верь мне. – Слезы текли по ее лицу. – Только с тобой… Не убивай, прошу…

– Поздно, – ответил Кукольник. – Поздно, любимая. Но мой эксперимент удался на славу, правда? И Бог, и дьявол могут гордиться мной! Я все сделаю быстро – ты не будешь страдать…

…Крымов провел карточкой по замку, и дверь открылась.

– Они действительно потеряли запасной ключ, – еще из коридора сказал он. – Но зато я принес шампанское, персики и виноград. И кстати, твоя Рыбка оставила пост. Сделай ей выговор.

Детектив вошел в номер и не смог понять, что видит перед собой. На кровати лежало укрытое простыней тело с проступающими кровавыми пятнами. Крымов не помнил, сколько простоял, прежде чем решился подойти и медленно отогнуть простыню. И вновь, теперь уже превратившись в соляной столб, долго смотрел и не мог поверить в то, что видел. Перед ним