Читать книгу - "Игла бессмертия - Дмитрий Бовичев"

Георгий шагал к хутору, высоко размахивая импровизированным белым флагом. Впереди на стенах различались направленные в его сторону ружья и пистолеты. Он шёл к друзьям, и его красный мундир должен быть хорошо виден – за себя он не опасался. Но вот татары Корчысова за его спиной наверняка представлялись казакам желанной мишенью.

Саженей за двадцать до стены парламентёр начал кричать:

– Сдаёмся! Сдаёмся! Степан! Перещибка!

Их заметили сразу, заранее, и потому на стене уже был сам хозяин хутора. Он выглянул из-за края частокола и спросил:

– Хто там? Ты, Георгий Петрович?!

– Я! Со мной перебежчики – Корчысов со своими людьми.

– На кой черт они нам сдалися?! Идите сюда, пан капитан, зараз бросим вам верёвку!

Георгий уже подошёл вплотную, а татары остановились в отдалении – на них со стены глядели почти две дюжины стволов.

– Нет, Степан Богданович, нужно принять их. Там, в лагере, – Воронцов махнул за спину, – творятся дьявольские дела, и наша христианская обязанность спасти человечьи души от этого.

– Так они ж иноверцы, нехристи, на кой они нам? Чего стоите, Георгий Петрович? Лезьте сюда.

– А не возьмём мы – так возьмут они, и станет их больше. – Капитан не спешил. В конце концов он обещал Корчысову защиту.

– Нэхай становыться, мы их уж угостили разок, так и ще сможэмо.

– Нет, теперь сила в них будет, ярость необоримая, не побегут они, на штыки грудью наколются, а не побегут. Верьте мне, Степан Богданович, надобно их впустить!

– От вы заладылы! А колы они нас пэрэрэжуть ночью, своим выдадут?! Яка им вера може буты?

– Веры им мало, но посадим их пока под замок.

– Как я могу их впустыты? У меня тут бабы, детишки. Да и хлопцы с ними брататься нэ полезут. Нет, нэ надобны они нам, Георгий Петрович.

Упёртый казак в чём-то был прав, но Георгий не мог бросить доверившихся ему.

«Ба-бах!» – грянули пушки со стороны лагеря, и трое из числа перебежчиков повалились на землю, а остальные вздрогнули и сгорбились в страхе.

Татары заволновались, начали озираться в поисках убежища, но его не было – вокруг открытая местность, и через минуту-другую ядра опять выберут кого-то себе в жертву.

– Перещибка! Я не полезу без них, я обещал, ты сам видишь, нет им обратно дороги! – От волнения Воронцов даже перешёл на «ты».

– А, ладно, нэхай лэзуть. Хлопцы, скидай верёвки.

Татары ринулись к стене, а им навстречу полетели концы верёвок. Но многие стали лезть и так, лишь бы поскорее оказаться под защитой.

Снова грянул залп, и ядра снова собрали жатву – двое татар упали со стены вниз. Пушки были прекрасно наведены, несмотря на то, что солнце уже скрылось за горизонтом, и день проживал свои последние мгновения.

– Скорее, Георгий Петрович, лезьте, – увещевал Перещибка. – Що я буду с татарвою без вас робыты?

Георгий полез. Шаг за шагом он поднимался по стене, спиной чувствуя хищные жерла.

И вот снова залп!

Воронцов невольно втянул голову в плечи, а ядро, ударившее на вершок выше, перебило веревку. Капитан свалился вниз, на спину.

От удара воздух вышибло из лёгких, в голове зазвенело, силы покинули руки, а перед глазами расплылся вид на стену, на махающего сверху казака.

«Попали? Конец?» – пролетела заполошная мысль, и Георгий закрыл глаза.

Боли не было, только лишь острое сожаление – не долез, не добрался до тайн, до сокрытых знаний, не смог ничего и умер в безвестности, как и не было. Плохо старался, а теперь уже ничего не исправишь. Как глупо, обидно глупо!