Читать книгу - "В одно мгновение - Сьюзан Редферн"

Хлоя спускается по лестнице в принесенном Обри платье. Под ярко-зеленой широкой юбкой из тафты, пышным облаком раскачивающейся вокруг нее, виднеются носки «мартинсов».

Когда Хлоя движется, платье шуршит так, словно сделано из бумаги. Папа сидит с совершенно невозмутимым видом, но мама не может сдержаться и прыскает со смеху, разбрызгивая вино, глоток которого только что сделала. Обри тоже смеется, тихое хихиканье перерастает в гомерический хохот, который разлетается по комнате, словно убийственный вирус, и вот уже все они чуть не плачут от смеха, а мама, задыхаясь, предупреждает, что прямо сейчас описается.

Воспользовавшись моментом, Хлоя стаскивает Вэнса со стула и принимается вальсировать с ним посреди гостиной. К ним присоединяются Обри и Бен: Бен кружит Обри, притворяясь, что они отскакивают, словно мячики, от зеленого облака тафты. Бинго скачет вокруг и по-щенячьи визжит. Папа сидит, положив больную ногу на соседний стул, и наблюдает за происходящим с широкой, от уха до уха, улыбкой. Мама быстро оглядывается на него. Почувствовав это, он поворачивается к ней. Она тут же отводит глаза, но папа все равно цепко, пристально смотрит на нее, и я вижу, что это уже не феромоны. Это любовь всей его жизни, его единственная любовь.

Обри и Бен, вызвавшиеся помыть посуду, скрываются в кухне. Хлоя и Вэнс исчезают на заднем дворе. Мама с папой устраиваются на диване. Папа кладет ногу на журнальный столик.

– Джек… – начинает мама, но он останавливает ее поцелуем.

– Не сегодня, – говорит он. – Сегодня у нас обычный, точнее, прекрасный вечер. Не хочу все портить.

– А завтра? Ты еще будешь здесь завтра?

– Я буду здесь. И мы во всем разберемся.

Мама кладет голову ему на плечо, папа закрывает глаза, а я размышляю о том, как было бы хорошо, если бы все было так просто.

* * *

Обри вытирает руки кухонным полотенцем, складывает его, вешает на ручку духовки и спрашивает:

– Как ты думаешь, рай существует?

Бен мотает головой и обнимает ее. Он гораздо нежнее, чем я думала. Когда они с Обри одни, он не может оторваться от нее, не выпускает ее. Он все время обнимает или целует ее, словно удивляясь, что ему можно это делать, словно не верит, что она и правда принадлежит ему.

Это мне в нем очень и очень нравится.

– Если ты умер, значит, умер, – говорит он.

– Как печально, – говорит она, прижимаясь к нему, и он целует ее в макушку.

– Печальнее, чем существовать в другом мире, вдали от всех, кто был тебе дорог?

Обри обдумывает его вопрос.

– Печально, что смерть – это навсегда, окончательно и бесповоротно.

Обри чувствует мое присутствие гораздо меньше, чем все остальные мои близкие. Наша с ней связь оборвалась почти сразу после моей смерти. Но она все равно обо мне думает. Сегодня она скучает по мне и по Озу.

– Мой брат любил праздники, – говорит она, уткнувшись в рубашку Бена.

– Я помню, – откликается Бен. – В жизни не видел, чтобы кто-то так радовался Рождеству.

Обри с улыбкой кивает. У Оза был собственный костюм Санта-Клауса, а за поиски подарков он принимался сразу после Хеллоуина. Ему нравились украшения, праздничная еда и все рождественские обычаи, но больше всего ему нравилось, что вся семья надолго собиралась вместе. Он только об этом и твердил. Скоро Рождество. Значит, Обри будет дома, а маме не надо будет на работу.

– Он в лучшем мире, – говорит Бен и переводит взгляд на ночное небо за окном, словно рассчитывая увидеть там Оза. – И Финн тоже.

Обри смотрит в черноту вместе с ним, затем переводит взгляд на него и расплывается в улыбке.

– Пять недель, – говорит она. – Мне не верится.

Бен поднимает ее и кружит по кухне.

– Через пять недель ты вся будешь моей. – Он ставит ее на пол возле раковины и целует, перебирая пальцами ее волосы.

Поверить не могу, что этот парень мне не нравился.

* * *

– Мне остаться? – спрашивает Вэнс. В его голосе звучит скорее мольба, а не надежда. – Или вернуться в Биг-Бэр?

Хлоя с грустной улыбкой касается его щеки. Я вижу по ее глазам, как ей хотелось бы, чтобы все было иначе, а еще вижу горькую правду о том, что в тот день Вэнс лишился не только пальцев, но и чего-то куда более важного.

– Я так рада, что у тебя все в порядке, – говорит она.

– Я бы хотел вновь пережить это и поступить иначе, – бормочет он.

– Я бы не хотела, – говорит Хлоя. – Я бы хотела, чтобы этого вообще не случилось.

– Нет, конечно, но, если бы это случилось, я бы хотел повести себя иначе.

Повисает долгое молчание.

– Что теперь? – спрашивает Хлоя. – Едешь осенью в универ? В Санта-Барбару?

Вэнс мотает головой:

– Учеба не для меня. Я буду искать Оза. Мы почти прошли всю сетку, я хочу с ней закончить.

– А потом?

– Потом не знаю. Может, останусь там на какое-то время. Там полно работы. Мне в горах нравится.

– С теннисом покончено? – грустно спрашивает Хлоя.

Вэнс поднимает свои искалеченные руки, безвольно опускает их себе на колени.

– Честно сказать, я был второсортным игроком. Я бы никогда не стал профессионалом.

– Ты был хорош, – говорит Хлоя.

Вэнс пожимает плечами:

– Был. Странно, но я почти не переживаю из-за этого. Как будто от меня больше никто ничего не ждет, и мне стало легче. Мне пошла на пользу жизнь с твоим отцом. Он такой же неудачник, как и я.

Хлоя мрачнеет.

– Не в плохом смысле, – быстро поясняет Вэнс. – Я о том, что он не учился в универе, слонялся то тут, то там, не ставил перед собой никаких целей, но все равно сделал все как надо, все равно женился на твоей маме, завел семью. Поэтому я и говорю, что хотел бы пережить все заново. Не то чтобы мне хотелось, чтобы эта авария повторилась. Просто я знаю, что повел бы себя лучше. Так, как повел бы себя твой отец.

У Хлои в глазах стоят слезы. И у меня тоже. Папа вовсе не собирался спасать Вэнса, но все равно сумел его спасти.

* * *

Это хороший вечер, в конце которого Хлоя и Могучая Финн мирно засыпают в нашей с Хлоей комнате, через стенку от родительской спальни, а папа лежит в одной кровати с мамой, касаясь рукой ее руки.