Читать книгу - "Цена вопроса (сборник)  - Альбина Нури"

Азалия силилась вдохнуть глубже и, похоже, не могла. Губы кривились, по лицу волнами прокатывалось страдание. Она казалась невероятно старой. Дело было не в морщинах или цвете лица: её глаза выглядели по-настоящему древними, доисторическими. Похожими на черепашьи. Словно она жила долго-долго, и слишком многое видела. Многое из того, что ни одному человеку знать и видеть не полагалось. В этих невероятных глазах жило горячее, живое чувство. Какое – Карина никак не могла понять.

– Как мне больно, – беззубо прошамкала Азалия.

Потом случилось что-то, и девушка оказалась совсем близко к ведьме. И вот тогда пришло понимание: в том пристальном взгляде были ожидание и предвкушение.

Диана, потрясённая происходящим – сгорающие в кастрюле вещи, разгромленный алтарь, корчащаяся ведьма – стояла за спиной Карины. Смотрела, как девушка склоняется ниже и ниже над ложем Азалии, проваливаясь куда-то.

Ведьма, вроде бы, совершенно ослабла и не могла пошевелиться. Тем неожиданнее оказался молниеносный, змеиный жест: она выбросила вперёд скрюченную руку и цепко ухватила Карину за тонкое запястье. Рванула девушку на себя с такой силой, что та, не удержавшись, упала ей на грудь. Забарахталась, пытаясь подняться и отодвинуться, но ничего не выходило.

Странное оцепенение овладело Дианой. Она будто наблюдала за происходящим на экране, смотрела фильм. И не могла вмешаться.

На кровати натужно хрипела и бормотала на диковинном щёлкающем наречии ведьма. Карина продолжала отбиваться, но с каждым мгновением всё менее энергично и яростно. Словно по инерции, без истинного желания оторваться.

Вдруг Диана ощутила резкую боль и вскрикнула, прижав руки к груди. Рванула блузку, пуговицы с весёлым перестуком полетели на пол. Она увидела, что в том месте, где соприкасалась с распятием, кожа вздулась и покраснела.

От боли и неожиданности очнулась и с ужасом осознала, что происходит на её глазах. Перед мысленным взором замелькали прочитанные недавно строчки: «Предсмертные муки ведьм и колдунов мучительны…», «Ведьма цепляется за жизнь, и не может умереть, пока не передаст свой дар…», «Отяжелевшая от грехов душа не может покинуть тело…», «Чтобы дать ведьме умереть, надо открыть окна или разобрать потолок или крышу…»

Она попыталась оттащить девушку от кровати, но ничего не получалось. Хрупкое тело налилось каменной тяжестью. Казалось, что теперь они поменялись ролями: не Азалия прижимает к себе Карину, а та придавила ведьму к кровати, выжимая из неё… что?

Подвывая от страха, понимая, что счёт идёт буквально на секунды, Диана пыталась сообразить, что ей делать. Напоролась взглядом на уродливую вазу с цветами, подскочила к ней, выхватила цветы и, прежде чем сделать то, что собиралась, кинула взгляд на Карину. Возможно, ей показалось. Позже Диане почти всегда удавалось убедить себя в этом.

И только в ночных кошмарах иногда виделось выражение, которое застыло на лице девушки в тот момент, когда Диана стояла над ней, держа в одной руке вазу, как гранату, а в другой – розы, как чеку. На полудетском личике было написано безудержное, неистовое, сумасшедшее торжество. Триумф.

«Успела? Опоздала?»

Она заорала, размахнулась и изо всех сил швырнула вазу в окно. «Может, правильнее было опустить её на голову Азалии», – запоздало обеспокоилась Диана. Но рассуждать было поздно.

Послышался звук удара, градом посыпались осколки, в комнату ворвался свежий весенний ветер. А наружу вырвалось нечто противоположное понятию «свежий». Что-то слишком старое, успевшее протухнуть и сгнить, много раз умереть, истлеть и разложиться в десятках могил.

Диана осела на пол и потеряла сознание.