Читать книгу - "Дважды умереть и воскреснуть - Евгения Гладкова"

– Папа, мы можем уделить мне пару минут? – обратилась я вполголоса к отцу.

Отец улыбнулся гостям и проследовал за мной. Аннушка придержала его за локоть.

– Дорогой, неудобно. Скажи, что придешь позже, – прошипела она.

Когда я увидела эту картину, моему возмущению не было предела. Мне захотелось сорваться на крик, но я сдержала порыв. Я в недоумении уставилась на Аннушку. Скорее всего, бабуля уже успела напеть им о ссоре. Теперь мне было не до любезностей. Я должна изложить отцу свою версию случившегося, так сказать, реабилитировать себя в его глазах.

– Что происходит? Вы что, сговорились? – перевела я взгляд с отца на Аннушку, а после и на бабулю.

– Извините нас, – вмешалась бабушка, все так же лукаво улыбаясь. – Я же говорила, что Рената не в себе, ей нездоровится. Иди к себе немедленно, – не унимая улыбки, сквозь зубы процедила бабуля.

Я удалилась, так и не дождавшись поддержки от людей, на которых больше всего рассчитывала. От накативших слез стало нечем дышать. Ноги были тяжелыми и вялыми, то и дело подкашивались, и если бы не стены, то я бы падала на каждом шагу. Войдя в комнату, я села за письменный стол. Положила голову на столешницу. Глянцевое покрытие отражало нечеткий силуэт моего лица. Мне казалось, что для всех я такая же размытая, нечеткая, абстрактная, как и мое отражение. Я настолько ничтожна, что даже не могу постоять за себя.

За окном сгущалась тьма, а отец так и не пришел. Только теперь я заметила, что звуков почти не слышно. Я открыла дверь, чтобы понять, что происходит. Прошла в гостиную. Судя по тому, что стол почти убран и никого из гостей не осталось, праздник закончился. Официанты маячили с подносами, Тамара перемывала посуду на кухне.

– Тамара, скажите, а мой папа уже уехал?

– Да, сразу после того, как… – женщина, замявшись и оглядевшись, перешла на шепот, – как Мариэтта Павловна сообщила ему о смерти супруга.

– Что? Дедушка умер? – так же шепотом переспросила я. – Как? Когда? Что произошло?

– Я не должна была тебе об этом говорить. Меня могут уволить.

– Тамара, хоть вы пощадите меня. Я – член этой семьи, но со мной никто не считается. Даже о смерти деда не сообщили.

– Максим Васильевич, – продолжила женщина, уже не опасаясь, что нас кто-нибудь услышит, – был вне себя от злости на Мариэтту Павловну. Она никому не сообщила о трагедии, и даже не отменила мероприятие.

– Да уж! Как на нее похоже. Для бабули жизнь – сплошной праздник. Дед давно был для нее обузой. Вот и решила бабушка и это событие заодно отметить.

– Фу, как гадко! – возмутилась Тамара. – Ты не должна о ней так думать. Она готовилась к торжеству, потому что сегодня твой отец обручился с Анной Сергеевной.

– Что? Отец женился? – я оторопела. – Сколько новостей за один день. Понятно, почему отец не отвечал на звонки. А сейчас где все?

– Гости разошлись в девять, я едва успела подать десерт. А после Максим, Аня и Мариэтта Павловна поехали в клинику оформить какие-то бумаги.

В очередной раз я убедилась в том, что для домочадцев я пустое место. Я значу меньше, чем домашний питомец. Кем я была для родных, если мне даже не сообщили ни о свадьбе папы, и уж тем более о смерти деда? Никем и звать меня никак. Мариэтте Павловне я мешала жить полной, праздной жизнью; отцу – проводить время с любимой женщиной, так как он вынужден много работать, чтобы оплачивать мое лечение; Аннушке – я и вовсе чужая, и терпит она меня только потому, что я бесполезное приложение к отцу.

Я бессмысленно слонялась по комнатам до тех пор, пока дом не покинули последние люди. Они тоже меня не замечали. Уходя, прощались с Тамарой, в мою сторону даже и не смотрели. Досада раздавила меня полностью. Не хочу больше так жить. Я больше жить не хочу.