Читать книгу - "Дар или проклятие - Джессика Спотсвуд"

Я думала об овцах, во мне всколыхнулась моя колдовская сила, и вот, пожалуйста: в углу гостиной, прямо возле миссис Корбетт, материализовалось здоровенное, покрытое шерстью существо, которое принялось обнюхивать рукав почтенной дамы. Могу поклясться, что та увидела мою овцу; она прямо-таки подпрыгнула на месте. Я приготовилась к тому, что сейчас начнутся вопли, а потом меня арестуют и потащат в Харвуд.

Но Маура спасла меня. Она сплела evanesce, чары исчезновения, и овца пропала.

На самом деле миссис Корбетт не видела овцы. Никто из дам не видел ее. Но с тех пор я никогда не пытаюсь полностью отказаться от колдовства. Чтобы не утратить контроль над собой, я понемножку скрепя сердце плету чары, следуя при этом правилам, которые завещала нам наша Мама. Мы должны колдовать только в розарии. Мы должны говорить о магии, только понизив голос и за закрытыми дверьми. Мы всегда должны помнить, каким опасным может быть колдовство — или каким грешным оно может стать, если заниматься им, не сверяясь со своей совестью. Мама снова и снова настойчиво повторяла эти правила, она вдалбливала мне их прямо здесь, на этой скамейке, и ее ноги утопали в этой самой траве.

Я хочу, чтобы Мама была тут, со мной. Она нужна мне. Не только для того, чтобы рассказать, как хранить нашу колдовскую силу в тайне от Отца, Братьев, новой гувернантки и всех соседей. Лишь она могла научить нас тому, как можно ухитриться быть ведьмой, оставаясь при этом леди, и как взращивать в себе колдовство, не теряя при этом самых лучших своих качеств. Не теряя себя.

Но Мамы со мной нет. Я одна. И сейчас моя задача — спасти нашу репутацию, а значит, мне придется приглашать в дом жен членов Братства. И покупать более модные платья. Улыбаться, кивать головой и смеяться. Сделать все от меня зависящее, чтобы новая гувернантка уверилась — сестры Кэхилл самые обычные пустоголовые девчонки, которые не представляют ни для кого ни малейшей угрозы.

Я не сломалась, когда умерла Мама, и я не могу позволить себе сделать это сейчас.

Novo, шепчу я, и на этот раз розы наливаются яркими сочными красками.

В саду постепенно темнеет, и очертания статуи за моей спиной становятся все более смутными и призрачными. Я неохотно подымаюсь и иду к дому. Его построил еще дед моего отца, когда поселился здесь вместе со своей супругой, моей прабабкой. Маура хотела бы, чтоб мы жили в городе, в одном из этих новых домов с башенкой, «вдовьей дорожкой»[2]и деревянными завитками над входной дверью, но мне нравится наш сельский дом: он надежен и прочен. Пусть его стены облупились и нуждаются в побелке, пусть одна из ставен окон второго этажа держится на честном слове, пусть на крыше после августовских бурь недостает черепиц — это всего лишь значит, что Джон был занят, а мальчишка Каррутерсов уволился в середине лета. Дом выглядит несколько обветшалым, но кому какое до этого дело? В любом случае, к нам никто не ездит.

Свернув в основную честь сада, я с кем-то сталкиваюсь.

Я так удивлена, что невольно отступаю. Иногда, когда требуется что-то починить или исправить, сюда приходит Джон, наш мастер на все руки, но это случается крайне редко. Больше тут, в саду, никого не бывает, и мне это нравится. Тэсс уютно в кухне, Маура предпочитает цветам свои книги, а Отец покидает свой кабинет только для трапезы и сна. Сад принадлежит мне.

Я чувствую всплеск раздражения.

Незваный гость делает движение поддержать меня, при этом из его рук выпадает книга, и тут я его узнаю. Это Финн Беластра. Конечно, он, как всегда, шел, уткнувшись носом в книгу, хотя я не понимаю, как можно читать в стремительно сгущающихся сумерках. Не иначе как у него кошачье зрение.

— Прошу прощения, мисс Кэхилл. — Финн указательным пальцем сдвигает вверх очки.

Его щеки усеяны веснушками коричного цвета, а лицо… вообще он как-то вырос с тех пор, как я видела его в последний раз. Еще вроде бы недавно он был тощим долговязым мальчишкой, но теперь вдруг оказался абсолютно нормального телосложения юношей.

— Ты что тут делаешь? — невежливо и напористо спрашиваю я.

Финн как-то странно одет. Меня сложно заподозрить в неукоснительном соблюдении всех требований этикета, но поношенные коричневые вельветовые брюки на подтяжках и рубаха с закатанными до локтей рукавами — это даже на мой вкус немного чересчур. Финн в знак приветствия снимает свою бесформенную шляпу, под которой топорщатся во все стороны густые медные волосы:

— Я ваш новый садовник.

Должно быть, он шутит. Вот только в руке у него ведро, доверху наполненное сорняками.

— Ох, — только и могу сказать я.

А что тут еще скажешь? Сказать «добро пожаловать» значило бы солгать, потому что в саду нам совершенно не нужны посторонние люди. После Маминой смерти я смогла убедить Отца, что с нашим хозяйством вполне справятся миссис О'Хара, Джон и Лили. Отец позволил мне вести дом, но настоял, чтобы мы нанимали садовников. Его последней идеей было построить возле пруда беседку с видом на кладбище.

Мама любила сад. Отец никогда особенно не распространялся на эту тему, но я думаю, что сад был устроен ради нее. Сам он никогда сюда не приходил.

— Ты хоть знаешь, что должен делать садовник? — спрашиваю я, не пытаясь скрыть сомнения в голосе. Я не знаю никого, кто меньше, чем Финн, подходил бы на роль садовника. В других садах работают загорелые, мускулистые парни с окрестных ферм, совсем не похожие на этого бледного заучку, сынка хозяина книжной лавки.

— Я научусь, — отвечает Финн, протягивая мне книгу. Это энциклопедия растений.

Все это не внушает доверия. Я сама работаю в саду, пропалываю, сажаю… и мне это нравится. При этом я совершенно не нуждаюсь ни в каких книгах по садоводству, потому что годами наблюдала за Мамой и Джоном. Только бы Финн не начал внедрять новые методы орошения и оптимального грунта! В воскресной школе он был самым невыносимым всезнайкой.

Финн раскачивает ведро из стороны в сторону; у него худые, жилистые руки.

— Твой Отец узнал, что я ищу работу, и любезно предложил мне это место. У нас возникли некоторые сложности с нашим книжным бизнесом.

Теперь понятно, почему Отец вдруг проявил такую отзывчивость — ведь речь шла о его любимых книгах. Я никогда не слышала о том, чтобы Отец как-то возражал, когда Братья развязывали охоту на ведьм, но, когда дело касается цензуры, он приходит в ярость. Я засовываю руки поглубже в карманы плаща:

— А вы… я имею в виду… ваша лавка — не закрывается?

— Пока нет, — Финн распрямляет плечи.

Надо заметить, что с момента нашей последней встречи он прямо-таки окреп. Может быть, я просто не обращала на это внимания? Сколько же времени прошло с тех пор, как я по-настоящему смотрела на него? Он стал таким невероятным красавчиком! Не могли же такие перемены произойти за одну ночь?