Читать книгу - "Во власти черных птиц - Кэт Уинтерс"

Грейси подняла голову:

– Его что-то беспокоит?

Я закусила нижнюю губу:

– Беспокоит, и очень.

– Прошу тебя, позови его! – Она сжала мою руку. – Пожалуйста, позволь мне поговорить с ним. Что, если ты действительно подхватишь этот грипп? Как я тогда смогу с ним пообщаться?

Тетя Эва поднялась с кресла.

– Пойдемте позавтракаем…

– Нет… посмотрите на меня. – Грейси стянула парик, обнажив шокирующе лысую голову, покрытую белым пушком начинающих отрастать волос. – Посмотрите, что со мной сделал грипп. Я одна из немногих, кто выжил, и посмотрите, что он сделал. Однажды вечером Грант подумал, что я уже умерла, и даже накрыл меня простыней и вызвал гробовщика. Мне посчастливилось выжить, и посмотрите, во что я превратилась. Если грипп доберется до тебя, я, наверное, уже никогда не смогу поговорить со своим бедным кузеном.

– Пойдем на кухню. – Я встала, увлекая за собой Грейси. – Мы пообщаемся с ним там.

Тетя Эва побледнела:

– Нет!

– Спрячь все ножи и ножницы. – Я решительно прошла мимо нее. – Открой окна, чтобы соседи услышали твой крик, если что-то пойдет не так, но позволь мне ему помочь.

– Он мне в этом доме не нужен.

– В таком случае, тетя Эва, давай поможем ему упокоиться, чтобы он смог уйти. Если захочешь, ты сама можешь с ним поговорить. Если нет, спрячься у себя в комнате, но сделать это просто необходимо.

Грейси снова надела парик, и я провела гостью в нашу зеленую кухню, где стоял маленький круглый стол, идеально подходящий для спиритического сеанса.

– Нам понадобятся свечи? – спросила Грейси.

– Похоже, это не имеет значения.

Я пододвинула кузине Стивена стул, а сама расположилась спиной к окнам: не хотела видеть ни ворон, ни грачей, рассевшихся на ветках апельсиновых деревьев… или даже изгнанного Оберона, пытающегося вернуться домой.

К моему немалому изумлению, тетя Эва вбежала в комнату и плюхнулась на один из двух пустующих стульев.

– Давай, только быстро. И клянусь, если кто-нибудь пострадает…

– Он не собирается нападать на людей. Опасности нет.

– Нам надо взяться за руки? – спросила Грейси.

– Пока нет. – Я прижала ладони к столу. – Вообще-то, Грейси, я для начала хотела бы задать тебе несколько вопросов.

– Мне? – Грейси отшатнулась. – Каких вопросов?

– Мэри Шелли, будь милосердна, – предостерегла меня тетя Эва. – Не забудь, что я тебе говорила. Нельзя совать нос в чужие дела.

– Я знаю. Но мне нужны ответы. – Я пристально взглянула в светло-карие глаза Грейси. – Скажи мне правду: ты считаешь Джулиуса честным человеком?

Грейси вздрогнула, и мне в рот лавиной хлынуло свернувшееся молоко. Это было так ужасно, что меня чуть не стошнило. В попытке подавить рвотный рефлекс я вцепилась обеими руками в стол.

Тетя Эва наклонилась ко мне:

– Что случилось?

Я, скривившись, сглотнула отвратительный вкус вины, заполнивший весь мой рот.

– Все хорошо. Уже прошло…

– Тебя сейчас вырвет? – спросила тетя Эва.

– Я в порядке. – Я откашлялась, пытаясь избавиться от мерзкого привкуса. – Э-э… ладно… Грейси, я попробую поставить вопрос иначе. Помогая Джулиусу в студии, ты когда-нибудь замечала, чтобы он жульничал?

Грейси покачала головой, и неприятный вкус начал исчезать.

– Я никогда не входила вместе с Джулиусом в его проявочную комнату, но была там, когда в нее однажды приходил с расследованием мистер Дарнинг.

– И что сделал мистер Дарнинг? – спросила я.

– Он поставил свои инициалы на пустых фотопластинах, чтобы Джулиус не смог подменить их уже использованными. И Джулиус прошел все проверки, что, похоже, поставило мистера Дарнинга в тупик. Там были репортеры и все такое. Ах да, взгляни на это. – Она щелкнула серебряным медальоном, висевшим у нее на шее ниже маски. – Это я и дух моей мамы – нас сфотографировал Джулиус.

Я наклонилась поближе, но увидела лишь пушистую полосу света позади Грейси, торжественно сидевшей на фоне черной портьеры Джулиуса.

– Я вижу только мутное пятно.

– Это, видимо, она.

– А-а… – Я снова опустилась на стул и нахмурилась. – Итак, ты считаешь его честным человеком?

Грейси закрыла медальон.

– Я ничего не могу об этом сказать. – Она опустила голову. – Он не всегда хорошо обращался со Стивеном.

– Что он ему делал?

– Я знаю… – почесывая затылок, произнесла Грейси. – Он иногда крал со стены фотографии Стивена и уничтожал их… сжигал.

Тетя Эва от изумления открыла рот.

– Он сжигал фотографии своего брата?

Грейси кивнула:

– Стивен опасался, что к тому времени, как он вернется с войны, все его работы будут уничтожены, поэтому упаковал большую часть снимков и негативов и приблизительно за неделю до отъезда их спрятал.

Я наклонилась вперед:

– Ты знаешь, куда он их положил?

Она покачала головой:

– Он даже своей маме отказался сказать, что он собирается с ними сделать. Наверное, боялся, что она проговорится и о том, где они находятся, узнает Джулиус. Она считала, что он, вероятно, оплатил ячейку в банке или на почте и положил их туда на хранение.

– Почему Джулиус уничтожал работы Стивена? – спросила тетя Эва.

Глаза Грейси снова увлажнились.

– Мои кузены всегда грызлись как собаки, а после кончины отца Стивена их ссоры стали еще ожесточеннее. Тетя Элеонора подумывала о том, чтобы попросить Джулиуса съехать, но она всегда любила его чуть больше, хотя никогда в этом не признавалась. Они с Джулиусом вместе сбежали от ее первого мужа, который был жутким пьяницей. Она всегда жалела его, потому что ранние годы он провел с таким агрессивным отцом.

Я провела ногтем по царапине на столе, размышляя об исчезнувших фотографиях.

– Стивен подарил мне два своих снимка перед самым отъездом в учебный лагерь… но остальные он, видимо, уже спрятал. Он ничего не сказал мне о тайнике, но у нас было слишком мало времени… Я не думаю, что это то, что его тревожит. Не знаю… – Я посмотрела на Грейси. – Вчера в Доме Красного Креста я познакомилась с одним из его друзей из его батальона.

Грейси ссутулилась так же, как и ее брат, когда я начала расспрашивать его о состоянии Стивена.

– Я очень расстроилась и растерялась, услышав то, что его друг рассказал мне о последних днях Стивена во Франции, – продолжала я. – Ты хочешь услышать, что я узнала?

Ее круглый подбородок задрожал, и она едва заметно кивнула.