Читать книгу - "Жажда. Тёмная вода - Ник Никсон"

— Что будем делать? — Грудинин смотрел на Кобальта такими щенячьими глазами, словно ребенок на разозлившегося отца.

Сталкер молчал. Думал.

— У тебя же был план на случай неудачи? Был же?

Грудинин прочитал ответ по безучастному лицу Кобальта.

— Вот черт, черт, черт! Так попасть на старости лет.

Аварийное освещение и звуковая сигнализация отключились. Стало очень тихо.

— Да пошел ты, — Грудинин встал напротив Кобальта. — Ты меня подставил, под смерть подвел! Не молчи!

— Заткнитесь! — воскликнул Морошка. — Вы нас выдадите.

Грудинин взглянул на ассистента таким ошарашенным взглядом, будто видел впервые.

— Наверняка есть способ выйти отсюда, — сказал Морошка, обращаясь к Кобальту.

— Кремлевская стена сплошная по всему периметру, на нее не взобраться. Выйти можно только из башен, но сейчас все они перекрыты.

— Вы обещали отвести меня к профессору, — сказал Локус с ноткой разочарования в голосе.

— И я это сделаю.

— Я не хочу обратно на третий этаж. Мне там не нравилось.

— Кто ты вообще такой? — спросил Грудинин. — Сын губернатора?

— Мой папа был ученым, — с гордостью сказал мальчик. — Он передал мне секрет очистки воды.

Грудинин и Морошка переглянулись. Затем оба посмотрели на Кобальта.

— Это правда? — спросил Морошка на выдохе.

— Теперь понимаете, почему его нужно вытащить отсюда, — сказал Кобальт.

Морошка кивнул.

— Однажды в бункере я построил средневековый замок из бумаги, — заговорил Локус. — Его атаковали спичечные сарацины. В живых остался только один крестоносец и, чтобы спастись, он сделал подкоп под стеной.

— Кремлевские стены уходят под землю очень глубоко. Не подкопаешься, — сказал Кобальт, но его обрадовало то, что мальчик искренне хотел помочь.

— Подземные ходы! Точно! — Морошка начал бродить взад — вперед по тесному пространству внутри арки. — Я читал об этом. В прошлом цари и президенты строили их на случай атаки врагов. Надо их найти.

— Не получится, — обрубил Кобальт. — Все ходы замуровали пятнадцать лет назад, чтобы защититься от тварей. Я лично указывал, где ставить взрывчатку.

— Не может быть, чтобы вообще не было выхода…

— Его нет, — Кобальт глубоко вздохнул.

— Попробуем прорваться через башню, — Морошка принялся искать в округе какие — нибудь оружие. Нашел кирпич. — Нападем внезапно, вдруг повезет.

Кобальт нащупал пистолет на поясе. Идея Морошки хоть и совершенно безумная, но, похоже, единственная. Башни охраняют обычно три — четыре человека. Только две ближайшие к ним имеют ворота: Спасская, куда им путь точно заказан, и Никольская, расположенная между Сенатом и казармами. Если получится прорваться там, то, возможно, удастся отворить двери и сбежать. Конечно, потребуется еще каким — то образом не угодить под пули снайперов, но об этом пока думать рано.

Грудинин выхватил у Морошки кирпич и швырнул на землю.

— Ты о чем думаешь?! Пристрелят тебя, дурака.

— Вы слышали, что он сказал? — Морошка указал на Кобальта. — Мальчика надо вывести.

Грудинин рассмеялся.

— И ты поверил? После всего, что случилось сегодня, поверил? Он же опять нас обманывает.

Морошка растерянно огляделся на Локуса.

— Знаешь, скольких ученых я знал, кто пытался очистить воду, — сказал Грудинин. — Никому не удалось. Никому. Это невозможно.

— Но ты же знаешь, как? — спросил Морошка мальчика с такой надеждой в голосе, будто хотел увидеть демонстрацию.

— Я… нет. Не помню, — ответил мальчик.

— Пфф… Это очередная ложь, чтобы нас втянуть, — Грудинин обратился к Кобальту. — Не знаю, что ты задумал, но от меня помощи не жди. Я из — за тебя в дерьме по уши, но подыхать добровольно не стану.

Грудинин вышел из арки.

— Куда вы? — спросил Морошка.

— Я сдамся и все им расскажу. Иван Иванович не станет меня убивать. Я ничего плохого не сделал.

— Только обманом провел внутрь убийцу, — сказал Кобальт.

— Я скажу, что ничего не знал.

— Это тебе зачтется на трибунале.

— Морошка, пошли, — потребовал Грудинин.

Молодой ассистент не двигался с места, продолжая смотреть на стоявшего напротив Кобальта. Спросил:

— Вы пойдете ради него до конца?

Кобальт кивнул.

— Что ты несешь? — прохрипел Грудинин. — Пошли, быстро!

— Уходите, — ответил ему Морошка. — Я останусь и помогу им.

— Ты же не серьезно? Ты мой ассистент.

Со стороны Тайницкого Сада послышался нарастающий шум множества шагов.

— Они идут, — сказал Морошка.

Кобальт схватил Локуса и побежал вдоль стены к Никольской башне. Морошка рванул за ним. Грудинин постоял недолго в одиночестве, озираясь по сторонам, и тоже побежал.

Обогнув здание Сената, они спрятались за зеленой стеной кустарников с торца напротив Никольской башни. Внутренние ворота были плотно закрыты, сверху прилегающую площадку освещал мощный прожектор. У ворот собралось живое оцепление из десятка гвардейцев.

Не подобраться, понял Кобальт. Их тут же пристрелят.

Что же делать?

Площадь между Сенатом и казармами, где располагались бараки, пустовала — всех жильцов загнали по домам. Вдоль казарм ходили пешие патрули. Еще одна группа обходила Сенат со стороны стены, и очень скоро они появятся прямо за спинами Кобальта и остальных.

Ловушка.

— Сюда, — Морошка указал на дверь.

Укрыться в Сенате, под мышкой у врага — идея безумная, но лучше все равно нет. Грудинин вытащил связку ключей и принялся подбирать нужный.

— Нам надо туда, — сказал вдруг Локус, указав на отдельно стоящий от бараков шатер, закрытый от взора гвардейцев у башни кустарниками, но хорошо видимый со стороны казарм. — Папу вызвали.

Грудинин пытался повернуть ключ в замке, но тот никак не поддавался.

Гвардейцы у башни, должно быть, услышали шум — один из них медленно пошел к ним.

— Пашка умер неделю назад, — добавил шепотом Локус.

— Помогите мне, — Грудинин открыл замок и теперь толкал дверь плечом, но за многие годы та разбухла и не открывалась.

— В шатер! — решил Кобальт. — Быстро!

Морошка схватил фокусника и толкнул вслед за Кобальтом. Они бросились к шатру. Заскочив внутрь, увидели женщину средних лет, та подхватила маленькую девочку на руки и хотела было закричать, но Локус вдруг подбежал к ней и крепко обнял, словно сын — родную мать. Это настолько обескуражило женщину, что она не смогла вымолвить ни звука.