Читать книгу - "Стеклянные книги пожирателей снов - Гордон Далквист"

На кровати под тяжелыми одеялами лежала дрожащая женщина с закрытыми глазами. Она была бледна и прерывисто дышала. Свенсон бросил взгляд на графа:

— Она спит?

— Не думаю. Если бы у нее была высокая температура, я бы сказал, что это лихорадка. Но поскольку температуры у нее нет, то…

— Может быть, вы посмотрите, доктор? Прошу вас…

Он отошел в сторону от кровати, одновременно раздвигая занавеси.

Свенсон наклонился, разглядывая лицо женщины. Ему показалось, что в ее чертах есть что-то азиатское. Он приподнял ее веки, пощупал пульс на шее, отметил с тревогой синеву губ и языка и с еще большим беспокойством — отметины на шее и лице, подобные тем, что может оставить на коже осьминог. Он нашел ее руку под одеялами, почувствовал ее холод, нащупал пульс и на запястье. Он увидел, что кожа на кончиках ее пальцев содрана, потянулся через кровать, взял другую руку — пальцы на ней были такие же. Свенсон стянул с нее одеяло до талии. Женщина была голая, и синева распространялась по всему ее туловищу. Он почувствовал движение сбоку — граф принес его медицинский саквояж, из которого Свенсон вытащил стетоскоп, прослушал легкие женщины, потом повернулся к графу:

— Она не была в воде?

— Нет, — отрезал граф.

Свенсон нахмурился, прислушиваясь к ее затрудненному дыханию. Оно было точно таким, какое бывает у спасенных утопленников. Он залез в свой саквояж за ланцетом и термометром. Он собирался измерить ей температуру и взять немного крови.

* * *

Минут сорок спустя Свенсон вымыл руки и принялся протирать глаза. Он поднял голову посмотреть, не занимается ли рассвет, но небо все еще было темным, потом зевнул, пытаясь вспомнить, когда в последний раз ему доводилось не спать целую ночь, — в любом случае это было, когда он был помоложе и покрепче. К нему подошел граф с белой фарфоровой чашкой.

— Кофе с бренди, — сказал он, протянул чашку Свенсону и возвратился к столу, чтобы взять свою чашку.

Кофе был горячий, черный, немного пережженный, но идеальный на вкус. Кофе с бренди — довольно большое количество бренди на такую маленькую чашку, — именно это ему и требовалось. Он сделал еще один большой глоток, допивая чашку до дна, и отставил ее в сторону.

— Спасибо, — сказал он.

Граф д'Орканц кивнул, потом обратил взгляд на кровать.

— Каково ваше мнение, доктор? Возможно ли выздоровление?

— Будь у меня больше информации о происшедшем…

— Ну что ж, я могу вам сказать, что ее состояние — следствие несчастного случая, что она не была в воде… в этом я могу вас заверить, но тем не менее вода распространилась по ее организму. И это была не просто вода, доктор, а жидкость, имеющая особые свойства, энергетически заряженная жидкость. Женщина добровольно согласилась на эту процедуру. К моему величайшему сожалению, процедура была прервана. Направление тока жидкости поменялось, и женщина была — как бы это сказать — обезвожена.

— Это… я тут слышал… я видел у принца… шрамы… Процесс…

— Процесс? — Д'Орканц от волнения дал петуха, но тут же взял себя в руки. — Да, конечно же, принц… вы наверняка поговорили с ним, он наверняка был в таком состоянии, что ничего не мог скрыть. Это достойно сожаления.

— Вы должны понять, что в этом деле для меня на первом месте — защита принца, и мой долг добросовестного врача… и если это, — Свенсон сделал движение рукой в сторону женщины, чья бледная кожа чуть ли не светилась в свете лампы, — та опасность, которой вы подвергали Карла-Хорста…

— Я ничему его не подвергал.

— Но…

— Вы не знаете сути дела. Прошу вас, давайте говорить о женщине, доктор Свенсон.

От резкости его тона все вопросы застряли в горле Свенсона. Он отер пот с лица.

— Если вы читали мою статью так внимательно, что даже запомнили мое имя, то вы и сами все знаете. У нее все симптомы человека, вытащенного из ледяной воды, скажем, в зимней Балтике, после долгого в ней пребывания. При определенных температурах функции тела заметно замедляются, что может быть смертельно для организма, но может и оказывать консервирующее действие. Она жива, она дышит. Я не знаю, обратимы ли повреждения, полученные ее мозгом. Как не могу и сказать, очнется ли она когда-нибудь от этой… зимней спячки… И все же я… я должен спросить об этих отметинах на ее теле… что бы с ней ни сделали…

Д'Орканц поднял руку, и Свенсон замолчал.

— Можно ли что-нибудь сделать сейчас, доктор, — вот в чем вопрос.

— Нужно держать ее в тепле. Нужно дать ей выпить чего-нибудь теплого. Я бы предложил массаж, чтобы улучшить циркуляцию крови… все периферийно… но обратимы или необратимы повреждения, я сказать не могу.

Граф д'Орканц помолчал. Его чашка кофе так и осталась нетронутой.

— Еще один вопрос, доктор Свенсон… возможно, самый главный.

— Да?

— Видит ли она сны?

Свенсон был поражен вопросом, потому что в тоне графа прозвучало не только сочувствие — за внешней озабоченностью слышалась нотка холодного любопытства. Ответил Свенсон осторожно, бросив взгляд на кровать с балдахином.

— У нее постоянно движутся зрачки, но это не кататония… она без сознания, но не исключено, что в ее мозгу… возможны какие-то сновидения… возможен бред… возможно спокойное состояние.

Граф д'Орканц ничего не сказал, погрузившись на несколько мгновений в задумчивость. Потом он вернулся к реальности, поднял глаза.

— А теперь… Что же мне делать с вами, доктор Свенсон? Свенсон стрельнул глазами в сторону вешалки и шинели, в кармане которой лежал пистолет.

— Я ухожу…

— Вы останетесь там, где вы есть, доктор, пока я не решу иначе, — резко прошептал граф. — Вы мне помогли… и я бы хотел вознаградить подобное содействие. И тем не менее вы явно противостоите интересам, которые я должен блюсти.

— Я должен найти моего принца.

Граф д'Орканц тяжело вздохнул.

* * *

Свенсон искал какие-нибудь аргументы, но не знал, о чем ему можно, а о чем нельзя говорить. Он мог бы упомянуть Аспича или Лоренца, мадам ди Лакер-Сфорца или майора Блаха, он мог бы упомянуть карточку синего стекла, но сделает ли это его с точки зрения графа более полезным или более опасным? Было ли у него больше шансов остаться в живых, если он будет демонстрировать просто слепую верность принцу? Он не мог видеть, что происходит за стенами оранжереи, из-за того, что мерцающий свет отражался от стекла, а потому не знал, где находятся охранники. Даже если бы ему и удалось добраться до пистолета и вывести из игры д'Орканца — а тот, судя по его внушительной фигуре, был чрезвычайно силен, — то как ему справиться с остальными? Он не знал, где находится, он устал, у него не было безопасного места, где передохнуть, и он по-прежнему ничего не выяснил о местопребывании принца.