Читать книгу - "Домой не возвращайся! - Бентли Литтл"

Виноват был их слуга, Биллингсли.

И его маленькая дочка-грязнуля.

Дэниэл не знал, почему он так решил, но был уверен в своей правоте, и хотя раньше никогда об этом не задумывался, вдруг понял, что боится их обоих. Он бы не смог объяснить, почему; Биллингсли всегда держался с ним вежливо и уважительно - подчеркнуто вежливо и подчеркнуто уважительно, в то время как Донин всегда стеснялась, пряталась и, похоже, относилась к нему как к предмету обожания. Но он понял, что боится их, и начал стараться не попадаться им на глаза, не вступать с ними в контакт, вообще всячески избегать их.

Родители, как он мог заметить, поступали точно так же.

Но в чем же дело? Почему бы отцу попросту не уволить Биллингсли ?

Потому что дело было не только в слуге и его дочери. Дело было в самом доме. Что-то в их доме появилось угрожающее, скрытное, неестественное, словно...

Словно в нем поселились привидения.

Да, именно так. Складывалось впечатление, что дом начал жить самостоятельной жизнью, управляя всем происходящим в его пределах - кому где спать, когда принимать пищу, куда ходить и что делать, - а они были лишь пешками, послушными исполнителями его воли. Он понимал, что это странно, но ощущение было именно таким, и только этим можно было объяснить, что отец, который всегда был полновластным хозяином и вел себя дома как король в своем замке, вдруг в последние дни начал ходить как побитый, как робкий гость в своем собственном жилище.

Нет, не как гость.

Как пленник.

Если бы он был посмелее, постарше, он бы попытался поговорить об этом с родителями, спросил бы, что происходит и почему и можно ли каким-то образом изменить ситуацию, но это не укладывалось в стиль их внутрисемейных отношений. Они не обсуждали свои проблемы, никогда не спорили в открытую; все строилось на намеках и экивоках, каждый пытался добиться своего косвенным путем, уклончивыми предложениями, надеясь, что остальные члены семьи должны догадаться, что от них требуется, без дополнительных и откровенных объяснений.

Поэтому он проводил на улице максимально возможное время, играл с друзьями, старался больше думать о лете и развлечениях и поменьше вспоминать про изменения, происходящие в доме. На краю заднего двора Пола они вчетвером, с Джимом и Мэдсоном, построили себе домик - своего рода клуб. Потом построили гокарт и устраивали гонки вдоль Стейт-стрит. Мыли золото в соседнем ручье. Смотрели развлекательные шоу по цветному телевизору, который был у родителей Джима. Устраивали пикники в парке.

За стенами дома было прекрасное лето.

Но внутри...

Это началось в тот вечер, когда он с друзьями провел полдня в городском кинотеатре, два раза подряд просмотрев пару диснеевских фильмов - "Снежный ком - экспресс" и "Утенок за миллион долларов". Утомившись, они побаловали себя сладостями и потом разбрелись по своим домам. Родители его уже ждали - они всегда ужинали вместе, таково было семейное правило. Поужинав, он поднялся к себе, чтобы принять ванну.

Ему уже несколько недель с успехом удавалось избегать Биллингсли и его дочери; слугу он видел только в столовой, а с Донин вообще не встречался. Тем не менее бдительность не мешала. Поэтому он убедился, что слуга все еще на кухне, потом тщательно проверил все коридоры на предмет отсутствия там его дочки и только после этого взял с постели пижаму, зашел в ванную комнату и запер за собой дверь.

Она вошла, когда он намыливался.

- Эй! - крикнул он.

Дверь была заперта изнутри, в этом он не сомневался, и то, что она смогла войти, не на шутку перепугало его.

Она скинула с себя грязную ночную рубашку и плюхнулась в нему в ванну.

Он вскочил, разбрызгивая воду, лихорадочно схватил полотенце, заорал, призывая отца и мать, и выкарабкался из ванны, стараясь не растянуться на скользком полу.

Донин захихикала.

- Уходи отсюда немедленно!

- Ты же на самом деле не хочешь, чтобы я ушла, - продолжая хихикать, показала она на его член, и он, смутившись, быстро прикрыл себя полотенцем. Он ничего не мог поделать с моментально возникшей эрекцией. Он возбудился при виде обнаженной девочки, но это еще больше напугало его, и он отступил к двери, пытаясь нащупать ручку.

Дверь оказалась заперта.

Он боялся встать к Донин спиной, не представляя себе ее намерений, но выбора не было, пришлось повернуться, чтобы открыть замок.

- Твоя мать не может жить, - произнесла девочка.

- Что?!

- Ей придется умереть.

Спокойная деловитость, с которой была произнесена эта фраза, напугала его до мозга костей; он сломя голову ринулся прочь от ванной вдоль по коридору. Ему хотелось заскочить к себе в комнату, найти одежду, одеться, только он боялся так поступить, боялся, что она может проскользнуть за ним с той же легкостью, с какой проникла в запертую ванную, поэтому он посыпался вниз по лестнице, по-прежнему прикрывая себя полотенцем. Родители все еще сидели за обеденным столом. Мать удивленно вскинула голову. Увидев на ее лице смешанное выражение озабоченности, тревоги и страха, он залился слезами. Он уже давно не плакал - только малыши плачут, - но теперь ревел в голос. Она встала и дала ему обнять себя, а он только повторял сквозь слезы: "Не хочу, чтобы ты умирала!"

- Я не собираюсь умирать, - сказала мать. Но голос прозвучал отнюдь не так уверенно, как должно было быть, и от этого он зарыдал еще пуще.

Потом ему стало стыдно. Странно, потому что речь шла о гораздо более серьезных вещах, чем стыд, и тем не менее он не стал рассказывать родителям, что именно так напугало его в ванной. Только попросил проводить его наверх - в тайной надежде, что Донин все еще там, и заставил отца проверить все шкафы в спальне и соседних комнатах по коридору. Только после этого надел пижаму и сказал, что они могут идти, с ним все в порядке.

Больше всего стыдно ему было своих слез, и он думал, что если бы не разнюнился, как маленькая девчонка, то смог бы откровенно рассказать о своей встрече с дочкой слуги и о том, что она говорила. Но, примчавшись голым и уткнувшись в материнскую кофту, он не смог заставить себя добавить к такому унижению еще и рассказ, больше всего напоминающий бред сивой кобылы в лунную ночь - сколь бы серьезны ни были возможные последствия этого.

Надо просто быть настороже, не сводить глаз с матери и позаботиться о том, чтобы ничего не случилось.

Он перестал ходить на улицу, перестал играть с друзьями. Приятелям он объяснил, что наказан, что мать не разрешает выходить из дома. Матери сообщил, что родители увезли Джима и Пола на каникулы, а Мэдсона посадили под домашний арест.

Он оставался в доме.

Оставался рядом с матерью.

Он по-прежнему изо всех сил старался избегать Биллингсли, зато не пересекаться с Донин не требовало ни малейших усилий. Либо ее отец, либо родители поговорили с ней, либо она сама решила сохранять дистанцию, во всяком случае, он лишь изредка видел, как она мелькала где-то в коридорах, или в комнатах, или во дворе.