Читать книгу - "Воспоминания старого шамана. Путь волка - Хамархан Александр"

К народу ближе будь, – к самой природе,

Стремись, – корнями в деле обрастай!

Так не иссякнет, за тебя, молва в народе,

Ты стержень Духа в своей жизни воспитай!»

(Почетное ремесло)

У Милхаевского друга на заимке была большая пасека с пчелами. Далековато, ежели пόсуху добираться – по дороге. Километров десять вниз – до самого моста, и столько же назад. А если по воде, так сразу напрямки, на лодке моторной переплыть. Там и пасека недалеко, пешком пройти.

Пожилого крепкого мужчину, невысокого роста, с «авторитетным» животиком, звали Батор Церенович. Его любили за живой и добродушный характер, за его гостеприимство. Молодые односельчане звали пасечника уважительно, по отчеству – Церенович, а Милхай по-дружески, по-свойски – Батор.

Шаман рассказывал о нем своим детям и внукам. В пример приводил, как лучшего мастера пчелиных дел. Еще задолго до начала «качки», деревенские заказывали ему ценный Сибирский продукт. По тому, как хорошего меду много не бывает. Сколько есть – весь в дело пойдет, ничего лишнего не останется. Ценился его мед за гарантированное качество. Батор Церенович дорожил своей репутацией и не гнался за объемом. Соблюдал старую, проверенную не одним поколением технологию. Дешево не продавал, однако, от этого, клиентуры не убавлялось. «Дешевый мед завсегда на дороге можно купить, а что там, в банке, – никто не знает и гарантию тебе не даст. От такого здоровья не прибавится, а как раз наоборот!»

Бывало, что у Батора Цереновича меду не всем хватало. Кому-то приходилось и отказывать. Тем не менее, если захворал в деревне кто, или кому-то срочно нужно качественного, с пол-литра, – на тот случай у пасечника завсегда заначка оставалась и хранилась до следующего года. Ну, а коли не находилось применения, тогда пасечник после новой качки смешивал остатки меда со свежим и пускал на разные лекарства – с пергой, пчелиным подмором, прополисом, в крайнем случае, – медовуху из него «гнал».

– Мы из молока тарасун делаем, так как много его, молока-то. У Батора же свой «тарасун» получается – из меда, сладкий! Потому медовухой его и нарекли, – рассказывал Милхай.

– Так ведь продукты разные! – возражала ему невестка.

– Ну, есть, конечно, разница, да суть одна – алкогольная. Продукт природный, чистый, от него не отравишься, как от водки-паленки.

Батор Церенович поддерживал Милхая:

– Знатный напиток, хорошо пьется, легко, особливо, если за компанию. И градусов не много: выпьешь – голова соображает, а ноги не идут. Прежде чем бежать после медовухи, закусить надо хорошо, посидеть, о жизни поговорить, да песни попеть! А там и до дому можно собираться. Наутро ни похмелья тебе, ни суши, и голова не болит – благодать, да и только! Еще, полезная медовуха, в лечебных целях, – для аппетита, для пищеварения. Но только в меру, ограничения есть свои.

– Какие такие ограничения? – удивилась Оюна.

– Так, много пить нельзя – алкоголь все-таки, да и на сердце нагрузка. Чистый мед в основе – энергетический и витаминный взрыв, получается, от злоупотребления.

Батор Церенович был хорошо образованным – не один год проработал на руководящих должностях. Будучи молодым человеком, он приезжал на лето к своему отцу и помогал на пасеке. В зрелом же возрасте, освоил потомственное ремесло. По выходу на пенсию, Батор вспомнил все, чему его когда-то учил отец – Церен Доржиевич.

– Батя дорожил своей репутацией, – рассказывал Батор Милхаю. – Он меня учил: «Не гонись за большими деньгами, к делу относись серьезно. Пчеловодство суеты не терпит – быстрой отдачи здесь не жди. От того, как вложишь душу, так оно к тебе и вернется. Наградой, за свои труды, денежку получишь от людей, и благодарность. Потому как, качественный мед – это здоровье человека. А сколько продуктов из меда! Лекарства не надо, только правильно кушай – будешь и сам здоров, и твоя семья, и твои дети. Не зарастет тропка на пасеку, народная. – Всю жизнь с трудовой копеечкой, – с голоду не помрешь. А расторопнее окажешься, так и на жизнь заработаешь с лихвою!»

Так мне батя говорил: «Дельцов, не чистых на руку, хватало во все времена. Чтобы меду больше собирать, мешали его с сахарным сиропом. Потом поумнели – стали им пчел кормить. Поставят таз с сиропом недалеко от улья, так его, пчелы и таскают. И медом называется, и цвет такой же, – но здоровья не дает. Что будет с человеком, – делец и не задумывается».

Еще, отец остерегал меня: «Так, Батор, скажу – если людей обманывать начнешь, мед не качественный гнать, – я тебя высеку. А коли помру, к тому времени, узнаю, что имя мое позоришь, так из-под земли достану! К ремеслу, своему, с почтением относись – кормит оно тебя и авторитет дает!»

Строгий у меня был родитель, не раз ремнем прилетало. Каждое его слово, на собственной шкуре прочувствовал. Сейчас с благодарностью вспоминаю, – Батор Церенович улыбался своей широкой, добродушной улыбкой.

Милхай приехал в гости к Батору и внуков «прихватил» с собой. Пасеку им показал: как настоящий пасечник работает. А тот их чаем, с медом, угостил:

– Мед у меня хороший, разнотравный! В нем сила трав, наших, и цветов собрана, – Батор стянул с себя защитную одежду. Поменял мокрую рубаху на сухую, и пригласил гостей к столу. Достал из старого