Читать книгу - "Морок - Юлия Аксенова"

Он стал невзрачным и окончательно уверился, что ни одна женщина, одновременно симпатичная и порядочная, не захочет иметь с ним дела. Выбирал простушек и дурнушек и стеснялся их перед своими аристократичными знакомыми.

В этот раз Виктор не сумел долго продержаться за праздничным столом.

Он всю ночь, презрев предостережения рассудка и слушаясь только распоряжений своего чудаковатого сердца, просидел над картой Москвы, разбирая невразумительные выкладки Олпорта, перепроверяя их и обдумывая. Молодец, Хью! Исправился наконец, стал работать. Виктор написал ему подробные инструкции: пусть сам доведет дело до конца, почувствует вкус удачи. Если, конечно, удача светит в этом деле.

Днем не удалось передохнуть ни минуты: просматривали и утверждали ролики с анонсами последней серии «Бремени открытий». Ролики оказались сырыми. Их переделывали прямо по ходу обсуждения, потом снова смотрели.

Теперь от недосыпания и нескончаемого напряжения глаз у него немного болела голова. Но, главное, после первой же едва пригубленной рюмки его страшно потянуло в сон. Чтобы не зевать непрерывно за столом, Виктор тихонько поднялся и ретировался в соседнюю комнату.

Здесь находилась уже начавшая приобретать известность в узких кругах специалистов коллекция Гарри Келли. Сотни, а может, уже тысячи необычных, редких перекидных календарей из всех уголков земного шара. Борясь со сном, Виктор вяло перелистывал первые попавшиеся под руку экземпляры.

Тут-то он и наткнулся на огромную глянцевую обложку. Обложка была расписана под Хохлому, на крышке четыре цифры — прошлый год. Внутри листы так же густо покрыты красивой росписью и испещрены цифирью. На каждые две недели — отдельный лист.

Виктор принялся перелистывать плотные, гладкие страницы. Все разные, ни одна роспись не повторяется! Виктору было интересно, и все же сердце тоскливо сжималось. Не понимал он увлечения Гарри: как можно любить старые календари? Эти скрижали хранили атмосферу новогоднего праздника, новых надежд и планов, радостного ожидания благих перемен. А год давно прошел. Сколько всего не сбылось, сколько горя, потерь, разочарований он принес…

Гарри, видно, пользовался календарем по назначению: там и тут пятнали роспись клейкие бумажки с короткими неразборчивыми записями. Причем начинались записки со второй половины года: видимо, именно тогда Гарри приобрел красивый экспонат.

Виктор уже собрался положить раритет на место и приняться за изучение следующего. Однако внимание привлекло его собственное, четко выведенное на одной из бумажек имя.

Надпись гласила: «Виктор С. + Джей — поздр.!» Бумажка была приклеена на первой половине ноября. Его имя было написано целиком, а второе — только обозначено инициалом — заглавной буквой «Джей» с точкой после нее. Ниже рукой Гарри, но более мелкими буквами — приписка: «Только бы все наладилось!»

Почему-то Виктор решил, что в записке речь идет именно о его персоне. Сон как рукой сняло. Виктор решительно не представлял, с чем его можно было бы поздравить в первой половине ноября. И при чем тут какая-то приплюсованная к нему особа, имя или фамилия которой начинается на букву «Джей»?

— Гарри, я тут полистал твой прошлогодний календарь. С хохломской росписью, помнишь?

— Ну!

— Ты ведь хранишь его в комнате для коллекции, поэтому я думал, что имею право в него заглянуть.

— Надеюсь, ты не порвал его? Он мне очень дорог!

— Ты забыл убрать из него свои записки.

— Какие записки?! А! Дела-то? Уберу, когда руки дойдут.

Все, дань деликатности отдана.

— Скажи, есть у тебя еще знакомый, мой тезка, и чтобы фамилия начиналась на «С»?

— Знакомых Викторов у меня двое… или трое… или больше.

Гарри задумался, шепча одними губами фамилии и названия — не то клубов, не то улиц, не то стран.

— Человек, которого ты мог бы обозначить в записке как «Виктор С.», — уточнил Виктор. — Может, это и не фамилия, а второе имя или прозвище.

— Так бы и сказал! Нет. Не мог бы. Под этим шифром у меня всегда ты. Что я натворил в записке? Планировал послать тебя ко всем чертям? Каюсь: была такая мысль. Звали меня в экологическую редакцию. Чуть было не ушел — фильмы про слонов и божьих коровок снимать.

— Если соберешься, возьми меня с собой, — бросил Виктор. — Я сейчас покажу тебе эту бумажку… Вот. Первая половина ноября. Что это значит?

Гарри остолбенело смотрел на маленький зеленый листок.

— Нет идей… Нет, я не помню…

— Пойдем другим путем, — предложил Виктор, — кто это, «Джей»?

— Не знаю.

— А логика? Логика тебе что подсказывает?

— Логика?

Гарри задумался. Налил себе в только что вымытую рюмку немного виски из полупустой бутылки. Пошевелил губами. Мыслительный процесс шел полным ходом, и Виктор не вмешивался, терпеливо ждал.

— Если только… Почерк у меня!.. Разборчивый слишком, — пробормотал Гарри.

Виктор с изумлением увидел, как лицо друга медленно заливает краска. Стало не по себе: напрасно он затеял это разбирательство! Что за допрос? «Сам-то не люблю, когда мне в душу лезут!» — укорил он себя.

— Ты сам кого бы так обозначил?

Настала очередь Виктора смутиться. В своих «склерозниках» он обычно обозначал всех знакомых двумя, а кого и тремя инициалами. Пожалуй, только одного человека он обозначил бы буквой «Джей» — Бетти Николсен. Ему так врезалась в память ее неожиданная история про первое и любимое имя, от которого она отказалась ради экранного образа.

— Ну вот! Так и есть, — радостно воскликнул Гарри. — Я еще тогда заметил… и подумал… Извини, раз уж так вышло, признаюсь тебе откровенно.

Если бы Гарри не влил в себя предварительно изрядную порцию виски, Виктор так и не дождался бы объяснений.

— Когда случилась вся эта отвратительная история и Бетти так сильно пострадала, ты, по моим наблюдениям, больше всех переживал и старался как-то исправить ситуацию. И ты поддерживал Бетти, насколько это было возможно. Я как-то увидел вас сидящими рядом на диванчике в холле — ну, знаешь, на втором этаже? — и подумал, что вы неплохо смотритесь вместе, и что вы оба…

Гарри говорил не оборачиваясь, уткнувшись в раковину, где уже минут пять продолжал размеренно тереть щеткой салатницу. Виктор за его спиной схватился за голову.

— Короче, я поспорил с самим собой на новые горнолыжные ботинки, что, если Бетт разведут, вы тут же поженитесь — не позднее ноября.

Виктор помолчал, осваиваясь с услышанным.

— Да, Гарри, — наконец вымолвил он, — я всегда знал, что ты чудной, но до такой степени… — Он расхохотался. — Ботинки горнолыжные купил?

— Нет, я же проиграл. У Бетти судебный процесс слишком долго тянулся, а ты по осени вообще впал в какую-то непроходимую депрессию…