Читать книгу - "Возлюбленная - Питер Джеймс"

НЕ ЛЕЗЬ ТЫ В ЭТО ДЕЛО, СУЧКА.

Внутри у Чарли все бурлило.

– Очень мило. Что это такое?

Хью посмотрел на растение, как бы пытаясь припомнить, что он, собственно, намеревался с ним делать. Лицо его было испещрено следами машинной смазки, как и запачканные рабочие брюки из грубой ткани. Поверх рубашки с протершимся воротничком повязан галстук.

– Какое-то латинское название. Там, в пакете, есть специальная подкормка, которую вам надо будет ему давать. Черное мясо или что-то в этом роде.

Она слабо улыбнулась и коснулась одного из листьев – мягкого и пушистого.

– Спасибо, он и в самом деле милый. Весьма любезно с вашей стороны.

– Что вы сделали со своими руками?

– О, это… стекло. Просто царапины. – Она отвернулась от его вопрошающих глаз. – Очаровательное растение.

– Я его поставлю куда-нибудь. А то оно тяжелое.

– Вот на стол будет хорошо.

– Ему нужен свет, – сказал он.

– Возможно, ему понравится этот вид, – сказала она, пытаясь напустить на себя веселость.

Хью ухмыльнулся.

– Мне говорили, он неравнодушен к разным видам.

Их взгляды встретились, и Чарли заметила, что он почти незаметно нахмурил брови.

– Я как раз собиралась приготовить немного кофе.

– Это здорово, спасибо, но только мне не хотелось бы…

– Я собиралась пить растворимый, но в вашу честь я приготовлю настоящий.

Собеседник. Чарли не хотела, чтобы он видел ее страдание, ей хотелось, чтобы он остался, поговорил с ней. В его лице, манерах было что-то успокаивающее, хотя она толком и не понимала, что именно. Здесь, в доме, он выглядел еще выше, чуть не задевая потолок.

Она положила бланк запроса на подоконник и придавила его пластиковой рамкой с фотографиями Тома и ее собственными. Хью водрузил растение на стол. Прямо над ним раздавался стук молотков.

– Мне нравится золотая рыбка, – сказал Хью, подойдя к кухонному столу.

Он наклонился над шаром с Горацием и, подражая рыбке, открыл и закрыл рот. Чарли улыбнулась, пытаясь остановить готовые хлынуть слезы. Его внимательная доброжелательность заставила ее еще сильнее почувствовать печаль.

Клинышек обтрепанного галстука скользнул в воду. Хью оставил его в аквариуме, потому что рыбка подплыла к нему.

– Ему нравится мой галстук. Эта золотая рыбка явно рвется к портняжному делу.

– Вы можете снять его и просушить здесь, – сказала Чарли, а потом отвернулась, чтобы он не видел закапавших из глаз слез. – Вы всегда носите галстук? – спросила она.

Голос ее сорвался, она ложечкой сыпала кофе в кофейник. Она слегка коснулась глаз посудным полотенцем.

– Да. – Он отжал воду с кончика галстука. – Старая привычка. Мой отец всегда был одержим респектабельностью. – Хью разгладил клинышек галстука на груди. – Он был одним из тех британцев, с которыми вы спокойно могли бы отправиться хоть в пустыню. Даже если там будет сто сорок градусов в тени по Фаренгейту, он тем не менее будет одет в твидовый костюм и рубашку с галстуком.

– А чем он занимался?

Хью теребил рукой волосы.

– Он был археологом. Вел в своем роде жизнь Индианы Джонса, только не столь лихо. Им овладела навязчивая идея найти Священный Грааль,[10]и он потратил здоровенный кусок жизни, раскапывая могилы.

– И все время при галстуке?

– Беспокоясь, что люди могут счесть его немного чокнутым, он старался выглядеть респектабельно. Он считал, что человеку в галстуке люди доверяют. Бедняга все время пытался добыть денег на экспедицию или что-нибудь еще, рассчитывая убедить людей. – Хью коснулся галстука. – Вот почему, вероятно, и я ношу всегда эту штуку. Ношение галстука сидит у меня в генах. – Он улыбнулся. – Все мы пленники нашего прошлого, вы же понимаете.

– Он нашел хоть что-то?

– О да. Не то, что разыскивал, но несколько открытий он сделал.

Открытия. Раскопки. Чарли захотела узнать, не откапывал ли его отец какой-нибудь медальон. Пятнышки усталости плясали в ее глазах.

– С вами все в порядке? – спросил он.

Чарли кивнула.

– Вы выглядите бледной.

Гены. Родители. Люди всегда считают своих родителей чем-то само собой разумеющимся, равно как и особенности, которые от них переняли. Ей хотелось узнать особенности своих настоящих родителей: не носил ли все время галстук ее отец? Какие духи предпочитала ее настоящая мать? Подобные вопросы никогда прежде не приходили ей в голову.

– Я немного устала. Покраска дома – работа тяжелая.

– Надеюсь, я не оставил большого беспорядка, выводя автомобиль. Солома совершенно сгнила. Должно быть, она пролежала там долгие годы. – Стук молотков над ними стал сильнее. Хью мельком взглянул на оловянную пивную кружку Тома, стоявшую на кухонном столе. – Ну а как поживает лучший игрок матча?

– О, он… – Чарли почувствовала себя так, словно туча внезапно закрыла от нее солнце. – Нет его, в командировку уехал.

Слезы грозили появиться снова, и она налила кофе в кружку, неловко держа кофейник и пытаясь не слишком сильно сжимать ручку.

– Как там Виола Леттерс? – спросила она, доставая из буфета жестянку с сухим печеньем.

– Хорошо. Она безумно любила пса. Я хоть и не схожу с ума по йоркширским терьерам, но он не заслужил такой участи.

Хью потянул за шнур сушилки, и та приподнялась и опустилась на несколько дюймов с пискливым скрипом. Потом он подошел к раковине и выглянул в окно. По спокойной воде плыла пара лебедей.

– Прекрасный вид.

– Гидеон больше не будет приходить, – сказала она.

– Да?

– Он не сказал мне почему. Думаю, он расстроен из-за тех кур… считает, что мы его виним.

– Он что, вообще не собирается работать на этой улочке?

Чарли пожала плечами:

– Не знаю. Он застал меня врасплох.

Хью вынес поднос с кофе и печеньем в небольшой внутренний дворик на задворках дома, где они уселись на жестких скамьях у дуба. С жадностью проглотив аппетитное печенье, Бен растянулся на животе на плиточном настиле рядом. Чарли чесала на его шее место укуса какого-то насекомого.

– Хорошо сидеть на дворе в октябре, – сказал Хью, высыпая в кофе ложечку сахара. – В этом основная прелесть здешней жизни. А как ваша приятельница Лаура?

– О, с ней все в порядке, – слишком быстро ответила Чарли.