Читать книгу - "Последние дни Нового Парижа - Чайна Мьевилль"

Громадные, китчевые, старомодные мраморные изваяния Арно Брекера. Йозеф Торак и Арно Брекер, австро-немецкий и немецкий скульпторы, чье творчество считалось «официально» нацистским, специализировались в создании грандиозных и зловещих статуй в арийском стиле, которые должны были являть собой противоположность «дегенеративному», в особенности «еврейскому» искусству.

Элен Смит… глоссолального медиума странного, воображаемого Марса. Сюрреалисты описывали медиума Элен Смит (псевдоним Катерины-Элизы Мюллер), манифа их мечты, которого призвала карта Тибо, как «музу» автоматического письма. В состоянии транса, отказавшись от обдумывания смыслов, она писала тексты на языке, который называла марсианским. Так она описывала жизнь инопланетян – марсиан и «ультра-марсиан», необыкновенных манифов, которых Тибо также успел увидеть на острове Сите.

Жеводанского общества… расположенного в лозерском санатории. Мне очень хотелось узнать от Тибо побольше про Жеводанское общество, о котором он упомянул, но старик мало что знал и, кажется, эта тема его не очень-то интересовала. Из источников нашего мира мне стало известно, что этот выдающийся коллектив располагался в Сент-Альбанском психиатрическом госпитале в регионе Лозер, на юго-востоке Франции. Под руководством экспериментаторов Люсьена Боннафе и Франсуа Тоскелля, не считаясь с ужасной евгенической идеологией Вишистской Франции, в госпитале была создана группа сопротивления, включающая самых разных медиков, в том числе находящихся в авангарде психиатрии (позже они станут вдохновителями того, что теперь известно как «антипсихиатрическое» движение), а также философов (некоторые из них – к примеру, Поль Элюар – были близки к сюрреализму) и самих пациентов. Похоже, они основали подпольное издательство, сотрудничали с другими группами сопротивления, устраивали тайники с оружием и одновременно продвигали «институциональную психотерапию» и «геопсихиатрию», совместные терапевтические усилия по интеграции пациентов в местную жизнь. В нашей временной шкале все это представляется достаточно любопытным. Но из всех нерассказанных историй о мире Нового Парижа мне больше всего хотелось бы услышать про деятельность Жеводанского общества.

Мужчина в пальто, вместо головы у него безглазая шахматная доска. Мужчина с шахматной доской вместо лица, по всей видимости, маниф фотографии Магритта, которую сделал Поль Нуже в 1937 году. До своей заснятой на пленку гибели, по слухам, это существо в громоздком пальто бродило по улицам Нового Парижа, провоцируя цугцванги и гамбиты, превращая реальные ситуации в подобие шахматных задач.

«Это же Безымянный солдат!» Безымянный солдат – der Soldat ohne Namen – был выдуманным немецким офицером, приверженцем антифашистских настроений, под личиной которого несравненная Клод Каон и ее партнерша Сюзанна Малерб вмешались в ход войны на острове Джерси. Две художницы затеяли выдающуюся пропагандистскую кампанию среди размещенных там немцев: они подкладывали листовки и монеты, разрисованные антигитлеровскими лозунгами, в карманы солдатам и в окна их автомобилей. Солдат, проявившийся в Новом Париже, бросал такие монеты каждому, кто его видел, принося – или, возможно, подкрепляя – дух мятежа и антивоенного сопротивления, в особенности в рядах немецких войск. Неудивительно, что именно он оказался в числе мишеней нацистских исследователей.

Миниатюрные изысканные трупы, разорванные на составные части машинами. Судя по описанию изысканных трупов, над которыми ставили эксперименты в Дранси, нацисты захватили манифов, проявившихся из совместных работ Мана Рэя, Миро, Ива Танги, Макса Мориса, Пикассо, Сесиль и Поля Элюаров и других сюрреалистов.

«Это автопортрет…» «…Адольфа Гитлера». Разумеется, мы не в силах взглянуть на работу даже двадцатиоднолетнего Адольфа Гитлера так, чтобы ее не омрачала его тень. Мы не можем этого сделать и не должны пытаться. Того, кто рассматривает любительскую акварель будущего фюрера, охватывает неизбежное ощущение ужаса. «А. Гитлер», – читаем мы в правом нижнем углу эскиза. «1910». Добавить нечего.

В нашей реальности рисунок, ставший основой для этого манифа, обнаружил ротный старшина Уилли Маккена во время путешествия вместе с товарищами по Эссену в 1945 году. Если верить Тибо, в мире Нового Парижа о нем не знали. Сэм и Тибо поняли, какого именно манифа видят перед собой, узнали его вовсе не потому, что акварельная основа приобрела какую-то особую славу.

Я пришел к выводу, что им это удалось, потому что автопортрет на самом деле очень точный.

Каменный мост над ручьем. Вода приглушенно красного цвета. Возможно, художник хотел изобразить отражение рассвета или заката, но теперь практически невозможно не представить себе, что в ручье течет кровь. На дальнем от нас конце моста в неуклюжей детской позе, болтая ногами в пустоте, сидит юноша в коричневой одежде.

Художник нарисовал над ним крест и – тревожно, трогательно – приписал: «А.Г.». Вот и все. Вот знакомый пробор, разделяющий волосы, а под ним ничто. Не считая робко намеченных бровей, лицо безликое. На нем не изображено ни единой черты.

Акварель молодого Гитлера, выполненная рукой молодого Гитлера, не имеет характерных свойств. Она пустая. Некомпетентность превращает ее в наваждение влечения к смерти^[48] о самом себе, без прикрас.