Читать книгу - "Садовник - Стефани Бодин"

— Тряпка! — не выдержал я.

Смотреть на ее реакцию было недосуг. Я повернулся к маме:

— Надо спешить.

И мы побежали к зданию.

Оказавшись внутри, я махнул рукой.

— Сюда.

— Я знаю дорогу, — отозвалась мама и пошла вперед.

При виде мамы лицо Соломона просветлело, хотя ему было явно плохо. Она опустилась на колени и начала менять местами серебристые трубочки, прижав ладонь к его щеке и беспрестанно шепча его имя.

— Кто это сделал?

Соломон сглотнул:

— Ева.

Мама замерла.

— С чего вдруг?..

— Она хочет прибрать здесь все к рукам, — выпалил я. — И уже давно травит его.

— Никогда не доверяла этой женщине, — покачала головой мама и стала дальше разбираться с трубочками.

Я с удивлением наблюдал, как толково и уверенно действовала мама, а ведь мне всегда казалось, что она легко теряет самообладание.

— Готово. Теперь нужно подключить. Не знаю, успеем ли. — Она взглянула на меня: — Можешь поднять его?

Вдвоем мы усадили Соломона в кресло, и мама принялась подсоединять трубочки.

— Что дальше? — спросил я.

— Ты о чем?

— Обо всем! Дети в теплице. Ева собирается захватить власть.

Мама покачала головой:

— У Евы ум за разум зашел. И у тех, кто на ее стороне, тоже.

— Но как нам ее остановить?

Соломон, казалось, снова набирал силы. Голос его зазвучал гораздо спокойнее:

— Ева давно ведет подковерные игры. Хочет вступить в сделку с военными.

— Поверить не могу, что люди с ней согласились. — Мама прикусила губу.

— Ева лгала им, — пояснил Соломон. — В семьях думают, что это нужно только для развития проекта, что огромные деньги от военных ускорят нашу работу.

Я вспомнил разговор с доктором Эмерсон, как она взволнованно рассказывала о том, что кое-кто хочет продать проект военным. Она имела в виду Еву?

— Значит, большинство не знает, что их дети станут солдатами?

Соломон покачал головой:

— Если не считать тех, кто разделяет взгляды Евы, вряд ли кто-то до конца понимает, чем это чревато.

— Так всегда и было, — произнесла мама. — Родители слепы, они не видят ничего, кроме того, что им хочется видеть. Еве оставалось лишь представить все в розовом свете, и они соглашались. — Она похлопала Соломона по руке. — У тебя за спиной.

— О, боже!.. — простонал Соломон.

Теперь я смотрел на него другими глазами. Он искренне хотел спасти человечество. Возможно ли, что он играл положительную роль, если вспомнить увиденное мной в теплице? И во всем следует винить Еву?

— Так что насчет Евы? — спросил я.

Соломон взял маму за руку:

— Нельзя допустить…

— Она не знает, что вы живы? — перебил я. — Ведь, уходя, она думала, что вы умрете?

— Наверняка… — Он взглянул на маму: — Лишь несколько человек могли спасти меня.

Соломон закашлялся. Мама нашла полотенце и поднесла к его рту.

— А можно закрыть все это? Покончить раз и навсегда? — спросил я.

Он перестал кашлять, но так и держал полотенце у рта. Они с мамой переглянулись.

— Что?

Мама взяла меня за руку:

— Мейсон, проект просто так не закроешь.

— Почему?

— Ты видел, что произошло с Лейлой, когда она ушла от остальных всего лишь на сутки?

— Да. Но и держать их здесь тоже нельзя. Люди знают правду. Я знаю. И Джек. Мы можем рассказать об этом, и всему придет конец.

Мама посмотрела на Соломона.

— Что? — Я чуть было не перешел на крик. — Почему вы молчите?

Она откашлялась:

— Мейсон, я знаю, ты беспокоишься о Лейле. Поэтому подумай о том, что я сейчас скажу. Если ты позвонишь в ФБР, министерство здравоохранения или еще куда-нибудь, что они сделают в первую очередь?

— Ты о чем?

Мама махнула рукой в сторону двери:

— О детях. Что они сделают с детьми? Подумай.

Такие истории я слышал в новостях. О поселках, полных религиозных фанатиков, которые выдавали маленьких девочек замуж за взрослых мужчин. Полиция вмешивалась и принимала меры.

— Позаботятся о них, так ведь? Найдут им приемные семьи, наверное.

Соломон сбивчиво заговорил:

— Этим детям нельзя в приемные семьи. А полиция не поймет. Их вырвут отсюда, но как заботиться о них — никто и понятия не имеет. Расселят по разным домам, станут насильно кормить, ведь они откажутся от еды и питья. Правда, Мейсон! Они все умрут раньше, чем кто-нибудь сообразит, что происходит.

Нет, до этого не дойдет.

— Ученые из «Тро-Дин» расскажут, что делать!

— Из тюрьмы? — спросила мама. — Милый, всех, включая меня, мигом упрячут в каталажку.

У меня глаза полезли на лоб.

— А тебя за что?

— Подумай! — Она наклонила голову и усмехнулась. — Я знала обо всем и годами работала с этими детьми в «Тихой гавани». Пятнадцать лет из «Тро-Дин» на мой счет поступали деньги. В лучшем случае пойду как сообщник. Если я даже ненадолго попаду в тюрьму, тебя отдадут в приемную семью — глазом моргнуть не успеешь.

От мысли, что я могу потерять маму, дом, что вся моя жизнь может полностью измениться, мне стало тошно. Я упал в кресло:

— И что же нам делать?

— Прежде всего, необходимо нарушить Евины планы, — уверенно сказал Соломон. — Надо рассказать ученым — родителям этих детей — о том, что она вознамерилась сделать. Они должны понять: если она захватит власть, проект в опасности.

Неожиданно сигнализация умолкла.

Я встал.

— Ты куда? — спросила мама.

— В теплицу. Лейле нужна защита.

Соломон покачал головой:

— Сейчас туда нельзя. Нужно тщательно все продумать. С Евой я должен разобраться сам.

Схватив пожарный топор, я ринулся из кабинета, не обращая внимания на мамины крики и просьбы вернуться. Разве мог я спокойно сидеть, зная, что Лейле угрожает опасность? К счастью, кучки оранжевого порошка никуда не делись, к тому же на этот раз маршрут уже не казался таким запутанным, как раньше. Почти у самых дверей теплицы три резких, пронзительных сигнала заставили меня замедлить бег и остановиться у последнего поворота.

Я толкнул дверь и вошел.

Рядом с Лейлой стояла Ева в компании двух типов в зеленом. Обернувшись ко мне, она произнесла: