Читать книгу - "Обреченный пророк - Алексей Атеев"

Понял я, что Костромин недавно оттуда прибыл. Я сижу, слушаю. А речи все прелестнее становятся. Заговорили о ворожбе, коя на Украине процветает, о том, что в Запорожье живет-де некий турчин. Сей турчин объявил, что грядет конец света, и многие ему верят. Сильно меня эти речи смутили, хотел я было встать да и уйти, но дьяк мне на плечо руку положил: сиди, мол. Тут я понял: не просто так меня за стол посадили, а для свидетельства.

Много о чем они еще толковали, обо всем не расскажешь, а в конце беседы Костромин впервые на меня взор бросил.

– Дай мне длань, Евлампий, – говорит.

Я сунул ладошку.

Подержал он ее чуток, а потом и говорит: через полгода ты, Евлаша, женишься на купеческой вдове, а еще через год родит она тебе двойню.

Я не знаю, что и сказать, смотреть мне на него дивно.

После мне дьяк говорит: «Все, о чем слышал, забудь, пока не напомню, а про будущее, что он тебе рек, мотай на ус, его слово – железное». Так по его словам и случилось: женился я на Домне Еремеевне, а после у меня двойня появилась – мальчонка и девка. Ивашка-то затем сильно в гору пошел, но вскорости и оступился.

– А в письме-то что? Которое вы везете в Пустозерск? – спросил ямщик.

– Сие мне неведомо, – отозвался подьячий, – но думаю, тот, кому надо, снова о Костромине вспомнил.

Через неделю подьячий со стрельцом подкатили к дому воеводы в Пустозерске. Тот выбежал на крыльцо, в такой глуши каждому новому человеку рады. Провел он подьячего в горницу, взял у него письмо, сломал печать государеву, стал читать. И видел подьячий, как по мере чтения серело у него лицо.

– Знаешь ли ты, что в послании? – наконец спросил воевода.

Тот отрицательно покачал головой.

– Знаю только, что об Ивашке Костромине речь идет.

– Именно, – прошептал воевода. – Повелевает мне государь предать его лютой смерти, сжечь на костре за волхвование, а ты, подьячий, коли с ним знаком, должен убедиться, что царское повеление исполнено в точности, и о сем доложить.

Подьячий вытаращил на него глаза.

– Ты! – закричал воевода. – Именно ты!!!

Поздно ночью на окраине Пустозерска, в старой полуразвалившейся халупе теплилась лучина. За колченогим столом сидели Костромин и воевода. Разговор заканчивался.

– Одно могу сказать тебе, Иван Захарович, – говорил воевода, – смерти я твоей не желаю, беги!

– Куда же я зимой побегу? – тихо спросил Костромин. – Неведомо мне сие.

– Беги в стойбище к самоедам, там перезимуешь, а уж весной…

– А ты? – Костромин искоса посмотрел на воеводу. – Ведь и сам не в милости, а коли узнают, что не исполнил царский приказ, не сносить тебе головы. Не зря они своего человека прислали, чтобы убедиться, что все исполнено.

Воевода понурился.

– Постой, – вскинулся Костромин, – а кого прислали?

Воевода назвал.

– Да ведь я его знаю!

– Ну и что? – хмуро спросил воевода.

– Я ему добро нагадал, может, и он мне добром отплатит?

– Крючок этот? Хотя попробовать можно. И все же, – сказал воевода, продолжая прерванный разговор, – не понимаю я, как можно знать, что будет с другими, и не знать ничего о себе.

– Сие и для меня тайна, – ответил Костромин, – плохо быть пророком, но, видно, на все воля божья. Не я выбирал себе такую судьбу, она выбрала меня. С древних времен преследует таких, как я, злой рок, но не переводятся провидцы. Глаголят правду на страх властителям, не ведая о часе своей погибели. Поскольку, коли ведали бы, то малодушие проявляли. И истинное предназначение свое на этом свете не исполняли.

Через пару дней на окраине городка пылал костер. Немногочисленные горожане наблюдали, как корчится в огне тело. Тут же стояли воевода и подьячий. Они молча смотрели на языки пламени.

– Ну вот и все, – сказал подьячий, когда на месте костра остались только чадящие уголья. Воевода криво усмехнулся и пошел прочь.