Читать книгу - "Лик Девы - Сергей Пономаренко"

Римские легионеры, разделившись на центурии, одновременно из четырех улочек, выходящих к последнему пункту защиты тавров, пошли в атаку размеренным шагом тяжеловооруженных воинов. От их поступи, казалось, сотрясалась земля. Подбадривая себя и запугивая врагов, они громко стучали древками копий о щиты. В первых рядах римлян шли гастаты — самые молодые воины, далее двигались принципы — самые сильные и умелые легионеры, основной костяк манипул. Замыкали строй триарии — наиболее опытные, дольше всех прослужившие, много повидавшие легионеры.

Римляне вклинились в ряды оборонявшихся, рассекли их на две части, и, под их ударами погиб вождь селения тавров — громадного роста, черноволосый и чернобородый мужчина, неутомимо сражавшийся в самой гуще битвы, пока жизнь у него не отнял дротик, пущенный кем-то из римских легионеров. Смерть вождя заставила тавров дрогнуть, в их рядах возникла паника. Небольшой группе варваров все же удалось пробиться сквозь боевые порядки римлян и вырваться из окружения, но большинство тавров пали под ударами римлян или сдались в плен.

Пленников трибун Тит Марцеллиан осмотрел лично. Он приказал отделить всех раненых, ослабленных, пожилых тавров и заколоть их мечами, что было незамедлительно сделано. Пленники, в кандалах, а те, кому их не хватило, со связанными руками, молча наблюдали за кровавой расправой над их соплеменниками. Затем так же рассортировали захваченных в плен женщин, мерилом ценности здесь стали возраст, состояние здоровья и внешность. Из детей оставили в живых только тех, кто мог сам передвигаться.

Товар, подлежащий продаже, должен быть ценным и мешать движению. Суровое правило войны гласило: пленники должны быть молодыми и сильными, способными быстро передвигаться, ибо теперь сами римляне, находясь на вражеской территории, могли в любой момент подвергнуться нападению и поменяться с пленниками местами.

Вернулись воины, посланные к святилищу. С ними вернулся хмурый Дидий Ливий, не ожидающий ничего хорошего от встречи с трибуном. Центурион передал командиру когорты найденный панцирь, принадлежащий герою Ахиллесу, и сообщил о пропаже меча. Трибун Тит Марцеллиан молча выслушал его и грозно произнес:

— Ты не выполнил мой приказ — сигнальный костер был зажжен, когда святилище тавров уже находилось в твоих руках. Ты подверг нас всех смертельной опасности, и чуть было не лишил победы. У тебя есть, что сказать в свое оправдание?

Ливий побледнел, зная, крутой нрав командира когорты. Он ощутил, как смерть дышит ему в лицо. «Пройдя невредимым через множество жестоких битв, погибнуть позорной смертью?!»

— Я был в храме, занятый поисками пропавшего меча Ахиллеса, а двое моих легионеров вели наблюдение и охраняли захваченную жрицу. Я думал, что в храме имеется тайный ход, и искал его, но проклятые жрицы, скрывались на крыше храма и дождавшись благоприятный момент поразили моих воинов стрелами, а я оказался в ловушке. Центурион Аллиан Варр может подтвердить мои слова.

Варр вышел вперед и склонил голову в приветствии.

— Я подтверждаю слова центуриона Ливия. Эти проклятые жрицы поразили и двоих моих легионеров, пока я не добрался до них. Они так отчаянно сопротивлялись, что мне пришлось их убить.

— Их должно было быть четверо, но одну мы так и не нашли. Ту, которую первоначально захватили, — добавил Ливий. — Я знаю, что она там скрывается в тайнике и меч Ахиллеса у нее. Я хочу вернуться в святилище и найти ее.

— Властью мне данной, я приказываю арестовать центуриона Дидия Ливия за допущенные преступные промахи, приведшие к гибели легионеров и потере меча Ахиллеса — бесценной реликвии. Твою судьбу решит легат легиона, — нахмурившись, приказал трибун Тит Марцеллиан. — Обезоружьте и свяжите его!

Ливий молча отдал оружие и позволил связать себе руки за спиной. В этот момент у него обнаружили золотую маску, что вызвало очередную бурю гнева у трибуна когорты.

— Ты не дорожишь своей жизнью, центурион, позволив себе мародерствовать, утаивать добычу! Ты ведь знаешь, что легат легиона не прощает подобных проступков!

Дидий Ливий понял, что боги отвернулись от него, и он окончательно пропал.

Как ни торопился Тит Марцеллиан, но из-за пленников римляне продвигались медленно, и он уповал только на милость богов и удачу. Колонна, растянувшись змеей, двигалась по лесной горной тропе. Впереди, опережая на пять десятков шагов, шел передовой отряд, состоявший из десяти легионеров, во главе с постериор-центурионом Секстом Помпилием.

Множество тавров напали неожиданно, одновременно с трех сторон, и сразу отсекли основной отряд от обоза с добытым добром, ранеными легионерами и пленниками, а также смяли передовой дозор. Манипулы римлян вновь выстроились в «черепаху», ощерившись копьями, стали медленно продвигаться вперед, но дорогу им преградил завал из деревьев. Выход был только один — принять бой и победить противника, но тот никак не хотел нападать в открытую, ведя из-за деревьев стрельбу из луков и бросая камни из пращ. Недавняя битва и это нападение сократили численность римлян более чем на треть, но другого выхода не было, и командир когорты Марцеллиан, принял решение атаковать варваров, засевших в густой лесной чаще.

Деревья и кустарники не дали римлянам двигаться фалангой, строй был нарушен и в этот момент тавры вновь нанесли удары одновременно с разных сторон, фактически взяв легионеров в кольцо. Римляне дрались с решимостью обреченных, и им удалось вырваться из кольца и выйти на дорогу, где они вновь выстроились в единую фалангу, о которую разбивались все яростные атаки варваров, словно волны о скалистый берег. Напор наступающих стал ослабевать, и вскоре тавры словно растворились в горном лесу.

Трибун Тит Марцеллиан, командир когорты, возвращался в лагерь с остатками своего отряда. Он испытывал страх перед гневом легата легиона, грозного Гая Юлия Аквиллы, победителя боспорского царя Митридата VIII и многих племен Малой Азии. Цель карательной экспедиции была достигнута не полностью — обоз, захваченное добро, пленники, и, самое главное, — доспехи легендарного героя Ахиллеса, которые могли бы смягчить гнев легата, вновь оказались в руках тавров. При этом Марцеллиан потерял больше половины своих людей, лишился трех командиров центурий из пяти.

Бывший центурион Дидий Ливий, вновь находился на площадке святилища тавров, но уже в качестве пленника. Бессмысленный приказ трибуна Марцеллиана арестовать его привел к тому, что, когда тавры напали на обоз, закованный в цепи Ливий, без сопротивления, попал к ним в руки. Вместе с ним на площадке находились центурион Секст Помпилий и несколько легионеров. С момента их пленения прошло много часов, и день сменился ночью. За это время их один раз накормили, дав по куску хлеба грубого помола и вдоволь воды в глазурованной посуде. У римлян не было никаких сомнений в своей дальнейшей судьбе. Тавры не имели рабов, и попасть к ним в плен означало лишь одно — смерть на жертвенном алтаре.

Святилище богини Девы было ярко освещено факелами и луной. На площадке находились четыре рослых статных военачальника тавров и пятеро воинов, охранявшие пленников. Чуть поодаль, возле жертвенного камня, лежали прикрытые льняными покрывалами тела девушек-жриц и главы рода из селения, разграбленного римлянами. Военачальники тавров были одеты в кожаные панцири с нашитыми металлическими бляхами. У каждого вождя на грудь спускалась крученая массивная золотая цепь, к которой крепилась золотая пластина, на их плечи были наброшены меховые накидки, а островерхие войлочные головные уборы дополняли убранство. У всех вождей были смуглые лица с хищными орлиными носами, на поясах висели скифские обоюдоострые мечи-акинаки, кинжалы, и — Ливий содрогнулся — человеческие скальпы. Ливий слышал об обычае, существующем у варварских племен скифов и тавров, использовать скальпы врагов для вытирания рук от крови после битвы.