Читать книгу - "Темные самоцветы - Челси Куинн Ярбро"

— Великий государь, — произнес князь Шуйский, преклоняя колени и касаясь лбом пола. — Я молю Господа ниспослать тебе помощь в час испытаний.

Иван отмахнулся.

— Я не могу сейчас с тобой говорить. Есть более важное дело. Они уже начали.

— Кто, государь? — спросил Василий, вставая.

— Лопари. — Царь повернулся. Лицо его исказила гримаса. — Они сейчас пытают судьбу, чтобы подсказать мне, как быть. У них есть способы читать знаки свыше.

— Батюшка, потолкуй лучше с митрополитом, — сказал Василий. Ласково, словно ребенку. — Зачем тебе эти нехристи? Стоит ли множить свои несчастья, прибегая к помощи колдовства?

— Они ведают многое, — не сдавался Иван. — Их мудрость известна всему свету. А митрополит закоснел в упрямстве. Он не внемлет моим просьбам, говоря, что царевичу не совладать с государством, и не дает мне оставить трон.

Князь укоризненно улыбнулся.

— Пусть эти люди мудры, но, батюшка, как ты узнаешь, что они тебя не обманывают?

— Я послал за алхимиком. Он разберет, где правда, где плутни, — заявил царь сварливо.

— А как ты поймешь, что алхимик не лжет? — резко спросил Василий. — Он добивается твоих милостей, невзирая на неудовольствие своих сотоварищей. Почему раскол в польском посольстве не тревожит тебя, государь? — Князь чуть не вплотную подступился к Ивану. — Этот человек совсем не таков, каким хочет казаться. Всем это ведомо, все о том говорят. Ты, батюшка, даришь его благосклонностью, но, сам посуди, можно ли доверять человеку, какой от тебя не зависит? — Он сокрушенно покачал головой и нахмурился, словно и впрямь удрученный сложившимся положением.

— Вы все тут зависите от меня! — вдруг взвился Иван. — Без царя нет Руси! Я — ваш оплот и ваша надежда! — Глаза его вновь страшно выкатились, в уголках рта заблестела слюна.

Василий вмиг присмирел.

— Да, батюшка, да, — залебезил он с потерянным видом. — Ты единственный наш господин, о том ведает каждый русич. Но, — голос боярина вновь отвердел, — сей алхимик — чужак.

Иван обеспокоенно завертел головой.

— Так говоришь, он мне не предан?

— Он присягал Баторию, — уронил князь.

— А женат на твоей сроднице, Васька, — язвительно возразил царь. — Он теперь словно бы Шуйский. А разве Шуйские не преданы трону?

Василий захлопал глазами.

— Нам есть что терять, мы держимся за свое, — выпалил он надменно. — А сей венгр гол как сокол, у него нет ни родины, ни земли, он — изгнанник.

— Прикуси язык, Васька! — крикнул Иван и глаза его позеленели от гнева. — Ты хочешь подбить меня на неправое дело. Но ты не заставишь царя ополчиться против невинного и покрыть свое имя позором. Нет, не заставишь! И никто не заставит!

— Нет. Конечно же нет, — спохватился Василий, опасаясь, что царь метнет в него жезл. — Но и меня не след упрекать за излишнее беспокойство. Если инородец оступится, он бросит тень и на нас.

— Он не держит в мыслях худого, — устало сказал Иван, поворачиваясь к окну. — Я это чувствую, и ты не перечь мне. — Он вдруг умолк, ибо шаманы во дворе пронзительно закричали, глядя на столб ярких искр, возносящийся к черным тучам.

Василий кашлянул.

— Батюшка, рассуди, какой мне прок возводить напраслину на инородца? Но если он замыслил недоброе…

— Если, если, — передразнил Иван, указывая на дверь. — Сперва все вызнай, а потом уж наушничай, князь Василий. Я не желаю тебя больше видеть. Ступай.

Василию оставалось только повиноваться. Он согнулся в поклоне и попятился к выходу, едва не метя шапкой пол. За дверью князь выпрямился и с минуту постоял, отдуваясь, обескураженный неудачей, потом приосанился и выпятил грудь, заметив в конце коридора того, из-за кого у него с царем вышел разлад. Венгр шел к нему в окружении четырех рослых стражей. Ладно уж то, что с ним нет Годунова, подумал Василий и заступил зятю путь.

— Бог в помощь, княже, — сказал Ракоци, останавливаясь. Он торопился, но сознавал, что без разговора не обойтись.

— Тебе того же, — буркнул Василий. — Как там моя племянница? Здорова ли и довольна ли? Доволен ли ею ты? — Князь искал ссоры, ведь любые расспросы о чужих женах считались среди бояр оскорбительными. Но венгр лишь кивнул.

— Была здорова, по крайней мере с утра, когда понесла в монастырь еду больным, не встающим с постели.

— По-прежнему таскается по приютам? — презрительно усмехнулся Василий. — И ты дозволяешь ей это?

— Да, — сказал Ракоци. — С чего бы мне вдруг противиться?

— Да с того, что она теперь замужем! — воскликнул Василий, потрясенный вопросом. — Ей надлежит сидеть дома и нянчить детей.

Ракоци какое-то время молча разглядывал кичливого родича Ксении, потом спокойно сказал:

— Ну, детей у нас пока нет, а потом — я ведь не русский. Мы не запираем своих женщин — не важно, замужних или незамужних — в домах, считая, что собственное здравомыслие обережет их лучше, чем стража. — Он коротко поклонился. — Князь, меня ожидает царь, и с моей стороны было бы нелюбезно опаздывать.

Василий не мог допустить, чтобы последнее слово не осталось за ним, к тому же он был возмущен.

— Их надо пороть — вот и все здравомыслие, пока не возьмутся за ум.

Что-то вспыхнуло в темных глазах венгра, но тут же потухло.

— Я буду иметь в виду это, князь. — Сказав так, он дал стражникам знак и направился к царской опочивальне.

Провожая противника взглядом, Василий внезапно подумал, что, если дошло бы до драки, ему от самоуверенного и хитрого венгра досталось бы много больше, чем тому от него.

Войдя в опочивальню, Ракоци перекрестился на образа и, согласно польскому этикету, встал на одно колено, ожидая, когда властелин всея Руси соизволит к нему обернуться. Но тот даже не шевельнулся и все так же внимательно глядел в окно.

— Государь, — наконец сказал Ракоци после длительной паузы, и царь Иван подскочил на месте, испустив испуганный крик.

— Фу, это ты, — пробормотал он, крестясь.

— Прибыл по твоему велению, государь, — откликнулся Ракоци, ощущая спиной взгляды стражников.

— По моему. Да, да, да, — согласился Иван и указал на окно. — Там лопарские колдуны.

— Я видел их, когда шел сюда, государь, — произнес Ракоци осторожно, пытаясь навскидку определить, в каком состоянии царь. — Они, похоже, греются у костра.

— Не греются, — возразил поспешно Иван. — Они смотрят в огонь, чтобы узнать, что мне уготовано.

Ракоци помедлил, соображая, какого ответа от него ожидают.

— А надо ли это знать? — спросил после паузы он.

— Обыкновенному смертному — нет, — ответил Иван и, задрав голову, поскреб подбородок. — Но я царь, и моя судьба — это судьба всего государства. Волей-неволей мне надобно ведать, что со мной станется, чтобы не кинуть Русь на иноверцев или татар.