Читать книгу - "Невинность - Дин Кунц"

Когда кабина пошла наверх, я подумал, что привод гидравлический. Смотрел в пол, чтобы она не увидела моих глаз в свете флуоресцентных трубок за матовой потолочной панелью.

– Об этом месте не знает даже Тегью Хэнлон, – сообщила Гвинет. – Папа учредил фонд на Каймановых островах, чтобы купить этот дом. Фонд оплачивает все налоги и техническое обслуживание. Это мое убежище на случай чрезвычайных обстоятельств.

– Сейчас дело обстоит именно так?

– Возможно. Если Райан Телфорд нашел одну из восьми моих квартир, он найдет остальные, потому что все они связаны через фонд, которому принадлежат.

– Твой отец все это устроил, когда тебе было тринадцать?

– Я думаю, он предчувствовал, что долго не проживет. Хотя и не ожидал, что его убьют… медом или как-то еще.

Мы поднимались на пятый, верхний этаж.

– А что на втором, третьем и четвертом этажах? – спросил я.

– Ничего. Ты, наверное, не заметил, но окна первых четырех этажей заложены кирпичами. Дом перестроили под склад, только на этих этажах ничего не хранится.

Створки открылись в маленький вестибюль. Остальную часть квартиры отделяла от него тяжелая стальная дверь. Чтобы ее открыть, требовалось набрать четырехзначный код и вставить в пульт специальный ключ.

– Какие серьезные меры предосторожности, – прокомментировал я.

– Мне неудобно это говорить, но папа называл меня бесценным сокровищем. Это мой сейф.

В гостиной она включила лампу, а потом зажгла свечи. При их свете я чувствовал себя более комфортно. И здесь комнату обставили по минимуму, совсем как в той квартире, где мы съели яичницу и булочки, только добавили рояль.

Подойдя к окну, я увидел трех чистяков на крышах двух зданий на другой стороне улицы, женщину и двоих мужчин, которые излучали мягкое сияние. Падающий снег подсвечивался янтарным сиянием города, но в непосредственной близости от чистяков подсветка усиливалась. Снег падал сквозь них, не покрывая волосы кружевными мантильями. Один мужчина смотрел в небо, двое других – вниз, на улицу, по которой мы приехали.

Небо не предлагало ничего, кроме моря снега. На улице мужчина, согнувшись, шел навстречу ветру, длинный шарф тянулся за ним шлейфом, словно движущийся флюгер. Мужчина вел на поводке немецкую овчарку. Я узнал ее породу по широкой груди, прямой спине и покатой задней части туловища.

Когда они вышли из тени под свет уличного фонаря, овчарка подняла склоненную голову и повернула морду в мою сторону, словно почувствовала, что я смотрю на нее из окна верхнего этажа. Ее глаза блестели в свете фонаря. Я не отступил от окна. Туманники забирались в плохих людей и пребывали в спячке в некоторых предметах, но у меня были причины доверять собакам.

В гостиной за моей спиной Гвинет расставила свечи в подсвечниках из рубинового стекла и потушила лампу.

– Стакан «пино гриджио» на рояле. Ты пьешь вино?

Я отвернулся от окна, не глядя на нее.

– Мы с отцом время от времени выпивали по стакану или даже по два.

– Я хочу услышать все о твоем отце.

Но эту дверь я открыть еще не мог.

– И я хочу услышать все о тебе.

– Обо мне рассказывать особо нечего.

В колышущемся рубиновом свете наиболее четко я мог разглядеть правую руку Гвинет, в которой она держала шарообразный стакан для вина, который чуть поблескивал в отсвете ближайшей свечи.

– На каждую мелочь, которую я узнаю о тебе, приходится тысяча больших тайн.

– Ты безнадежный романтик.

– Например, ты играешь на рояле?

– Играю и сочиняю.

– Сыграешь что-нибудь для меня?

– После обеда. Музыка – лучший коньяк.

Зазвонил ее мобильник, и она достала его из кармана куртки. Рингтоном служила веселенькая мелодия, но каким-то образом я знал: новости будут нерадостными.