Читать книгу - "Дети Ангелов - Юрий Козловский"

Начеши с загородного дома олигарха. На военном вертолете они пролетели над огромным поместьем. Над самим домом летели так низко, что Сергей даже почувствовал, как на одной из башенок разворачивается в их сторону крупнокалиберный пулемет. Правда, стрелять охрана не решилась, скорее всего, заметив подвешенные рядом с шасси ракеты.

Присутствия в поместье Насти Сергей не почувствовал. Зато сразу понял, кто был тогда на площади. Мощная темная аура хозяина доминировала над аурами всего населения дома, но заглянуть ему под черепушку оказалось невозможно — сознание было закрыто непроницаемым заслоном. Жуковский даже застонал, удрученный собственной глупостью. Не отмахнись он там, на площади, от неясного ощущения, и Сидорин еще тогда мог оказаться у них в руках. Возможно, все было бы уже кончено.

Целыми днями они ездили по Москве, вслушиваясь и всматриваясь. И — ничего. Никаких следов. Телефон Сидорина не отвечал, сам он не звонил. Выведенный из себя бесплодным ожиданием, Сергей хотел уже предложить Бойцову штурм поместья, но передумал, поняв, что загнанный в угол олигарх способен убить Настю.

На третий день после событий на Пушкинской площади, проезжая мимо станции метро «Тульская», Жуковский попросил Степана остановить машину и спросил:

— Скажи, ты веришь в Бога?

— Конечно, — Степан будто и не был удивлен неожиданным вопросом. — Не только верю, но и служу Ему.

— Почему же ты не ходишь в церковь?

— Для веры не важна внешняя атрибутика, как и посредники в общении с Господом, — ответил Степан, не задумываясь. — Мы призваны служить Ему, исполнять Его заветы, и делаем это по мере своих сил.

Такой ответ совершенно не удовлетворил Сергея, и он не стал задавать главный вопрос, ради которого и был затеян разговор. Этот вопрос мучил его давно, еще до встречи с миссионерами, сейчас всплыл снова, а он никак не мог найти на него ответ.

Степан хотел уже снова завести двигатель, но Сергей остановил его, сказав:

— Я прогуляюсь часок. Не ходите за мной.

По подземному переходу он перешел площадь, и ноги сами вынесли его на нужную улицу. Он был здесь давно, всего один раз, но безошибочно вышел к длинной каменной ограде, тянущейся на целый квартал. Пройдя вдоль ограды, оказался перед большими открытыми воротами и, перекрестившись, вошел на территорию Свято-Даниловой обители, резиденции Святейшего Патриарха всея Руси.

Мощеный двор был полон народа. Большинство составляли праздные туристы, но много было и богомольцев, особенно женщин в длинных юбках и, несмотря на довольно холодную погоду, в простых белых платочках. Сергей выстоял очередь к каменной беседке, где напился святой воды, потом направился в глубь территории, уходя от скопления народа. Там, как он помнил, недалеко от крепостной стены с галереей стоял храм.

Навстречу степенно прошел пожилой монах, и Сергея поразила исходящая от него волна умиротворения. Это было не то чувство равнодушия и безразличия ко всему, которое исходит от бездельников, а полная отрешенность от мирской суеты и ощущение единения с Богом. У Сергея даже возникла горькая зависть к счастливцу.

В храме шел обряд венчания. Священник одних примерно лет с Сергеем читал из книги, которую держал в руках, и время от времени осенял крестным знамением новобрачных — молодую, светящуюся счастьем пару. За спиной невесты стояла подружка и держала над ее головой золотую корону. Подружка была худенькая, с тоненькими ручонками, а корона тяжелая. Видно было, что девушка держится из последних сил, потому что ручонки дрожали, а по лицу разлилась бледность. Но она терпела, храбро намереваясь выдержать до конца. Сергею стало ее жалко, и он, слегка прикоснувшись к ее сознанию, облегчил страдания. Девушка вздохнула и посветлела лицом. Наверное, подумала, что открылось второе дыхание.

Жуковский долго стоял, завороженный красотой обряда, даже боль, которую он испытывал уже две недели, казалось, отступила. Когда все закончилось, священник благословил молодых, и вся свадебная процессия вышла из храма. Сергей хотел подойти к нему, но его опередила какая-то женщина. Священник остановил ее мягким жестом, попросив подождать, и сам подошел к Жуковскому.

— Вам очень нужно поговорить со мной? — спросил он. — Мне кажется, вы сильно страдаете.

Для Сергея уже не было секретом, что прежде, чем принять сан, батюшка прошел через войну и кровь, свою и чужую, но вся грязь давно смылась, и сейчас от него исходила теплая волна доброты и сострадания.

— Да, — коротко ответил он. — Если можете, уделите мне несколько минут.

— Столько, сколько потребуется.

Священник отвел его в боковой придел, где они остановились около большой иконы с изображением Богоматери с Младенцем на руках.

— Скажите, как мне называть вас? Батюшкой? Святым отцом? — спросил Сергей, не решаясь задать главный вопрос, ответ на который надеялся получить здесь, в храме.

— Называй просто отцом Романом, сын мой. — Батюшка заметил его нерешительность и добавил: — Не надо стесняться, задавай свой вопрос.

И Сергей заговорил. Сначала нескладно, запинаясь, а потом слова полились из него, ничем не сдерживаемые:

— Отец Роман, это давно мучает меня. Знаю, великий грех так думать, но ничего не могу с собой поделать, потому что не вижу ответа. Скажите, знал Иисус, умирая на кресте, что уже скоро будет вознесен в Царствие Небесное? — Сергей испытующе посмотрел на священника.

— Конечно, знал, — сразу ответил тот, — на то Он и Сын Божий, чтобы не было для Него тайн.

— Знал… — потерянно произнес Сергей. — Значит, знал. Так чем же велик его подвиг? Разве так уж трудно перенести издевательства, побои и несколько часов мук на кресте, зная, что очень скоро наступит вечное блаженство? А миллионы людей страдают часто годами, физически и душевно, не зная, чем закончатся их муки — райским блаженством или полным небытием, вечным мраком! Они могут только верить, но может ли вера заменить знание? Мне хорошо известно, что такое настоящие страдания и боль, а сейчас они достигли предела. Так скажите, отец Роман, кому легче — Иисусу или мне?

— Ты сам знаешь ответ, — сказал священник, по-прежнему излучая благожелательность, в голосе его не было ни малейшего следа раздражения или злости. — Он содержится в самом твоем вопросе.

Сергей недоуменно посмотрел на него.

— Да, — продолжил отец Роман, — Сын Божий, конечно, знал о вечном спасении, но даже Он усомнился на миг и возопил к Отцу Своему: «Боже мой! Для чего Ты Меня оставил?» Что же ждать от тебя, слабого человека, не укрепленного в вере? Ответ очевиден — Иисус потому и Спаситель, что взял на себя все грехи людские. А на кресте Он испытал не просто человеческие муки, а страдания всех людей от сотворения мира до конца времен. В том числе прошел Он и через твои страдания. Так скажи, легко ли Ему было?

Жуковский молчал, глядя в пол. А священник продолжал:

— Грех твой, конечно, велик. Сомнения не красят христианина. Вот ты спрашиваешь себя: «Неужели я самый грешный? За что Господь наказывает меня?» Но Господь никому не мстит, наоборот, Он готов помочь любому, кто осознает свои грехи и покается. Вижу, ты очень страдаешь, у тебя случилась беда. Но подумай хорошенько, нет ли твоей вины в том, что случилось с тобой? Всегда ли соблюдал ты заповеди Божьи, не нарушал ли законов духовных? Осознай свои прегрешения, останься в храме, помолись, и, может быть, уже сегодня все разрешится, потому что Господь любит всех Своих чад.