Читать книгу - "Кино под небом - Джо Р. Лансдейл"

Я рассмеялся и похлопал его по плечу.

– Идем, – сказал я. – Нужно кое-что сделать.

Мы вернулись в автобус.

Сэм посмотрел на меня и зарычал.

– Будь ты неладен. Если бы ты не артачился, мы б тебя съели, и все осталось бы по-прежнему… по крайней мере, на какое-то время.

– Бывают дни, когда я неуправляем, – ответил я.

– Хватит болтать, – сказал Боб. – Мы продолжим это дело, Сэм, с тобой или без тебя. Даже если мне придется учиться пользоваться этой горелкой методом проб и ошибок, а за руль автобуса сядет Джек. Так как? Участвуешь или нет?

Сэм повернулся и посмотрел на Мейбл. Кончиками пальцев закрыл ей глаза, затем перевел взгляд на нас.

– Участвую, – сказал он.

Боб кивнул.

– Ну… а с телом что собираешься делать?

Возможности хоронить ее не было, и вариантов оставалось немного. Мы могли бросить ее в едкую черноту, или оставить в автобусе, чтобы она сгорела во время взрыва. (Если взрыв вообще случится, поскольку одно лишь наличие у нас плана не означало, что я сильно в него верил.)

Сэм предпочел оставить ее в автобусе. Он достал из карманов ее пальто несколько банок сардин (он не был настолько сентиментален, чтобы оставлять их с ней), а тело накрыл старой одеждой, чтобы лучше горело. Взял кусок пластиковой водопроводной трубы, муфты, герметик, и с помощью ножовки сделал ей искусственную руку. Или что он там ей придумал. Мне эта штука напомнила тупые садовые грабли. Он прикрепил ее к обрубку руки с помощью бечевки и проволочной вешалки.

Закончив, накрыл тело Мейбл одеялом и привязал его к койке несколькими кусками старой простыни, снял с себя рубашку с «рождественским» галстуком, и надел ту, что с черным. Произнес над телом несколько слов, затем снова переоделся в рубашку с красным галстуком. Я предположил, что это также был его сварочный наряд.

– Сэм, – сказал я, – не люблю лезть не в свое дело, но давно хотел тебя спросить. Зачем ты рисуешь на рубашках эти галстуки?

– Потому что не умею их завязывать, – ответил он.

Логично.

Мы съели несколько сардин, еще раз обсудили наш план, затем мы с Сэмом выгрузили из автобуса тележку со сварочным оборудованием.

– За дело, – сказал Боб. Мы пожали друг другу руки, и он дал мне ракетницу. Я сунул ее себе за пояс рядом с револьвером.

– Давайте приступим, – сказал Сэм. – Руки жать я кому попало не буду.

Взявшись за тележку, я слегка наклонил ее назад и быстро покатил по парковке. Сэм побежал рядом, сипя, словно пропускающая воздух шина.

3

Нас не слишком беспокоило то, что Попкорновый Король нас заметит. Мы были слишком далеко друг от друга, да и всякие странности давно уже перестали быть редкостью.

Но чем ближе мы приближались к маленькой ограде, за которой находилась бетонная площадка с эмблемой «Орбиты», тем больше я нервничал. Моя храбрость начала улетучиваться, и мне захотелось вернуться в грузовик, достать сардины, есть и просто надеяться на лучшее.

И все же я продолжал бежать, и Сэм держался рядом. Тут и там мы видели христиан, они стояли и задумчиво смотрели на нас. Никто не махал нам. Они явно были в замешательстве.

Я посмотрел в сторону палатки. Она красиво светилась на фоне черноты, словно необычный драгоценный камень на черном бархате. Порыв ветра, который время от времени налетал из ниоткуда, донес до меня смрад больше не использующихся туалетов, и он был жестким и неприятным, как лобовое столкновение.

В витрине палатки я видел висящие, словно крупная рыба на рынке, тела. От некоторых остались почти одни скелеты.

Мы подошли к деревянной ограде, и Сэм перешагнул через нее. А я приподнял тележку вверх, чтобы он мог ухватиться за нее и перетащить на другую сторону.

Он покатил тележку дальше, а я перелез через ограду. Посмотрев на большой жестяной забор, окружавший автокинотеатр (за исключением этой площадки, где находилась эмблема «Орбиты»), я увидел за ним ту жуткую черноту. Увидел некоторые экраны, на которых показывались фильмы, и задался вопросом, как они продержались так долго и не подверглись разрушению. Но потом понял. Они были светом, святынями безумного бога. Я гадал, что случится, если мы сумеем разрушить палатку здесь, на Парковке А, и три фильма перестанут проигрываться. Наступит тьма, и все закончится, как кошмары, провалившиеся в бездну сна?

Нет. Тогда центром станет Парковка Б, как бы долго это не продолжалось. Парковка Б с ее пустой торговой палаткой и кинобудкой с механиком будет продолжать существование, с Королем или без него, пока там не случится массовое убийство и/или голод, и пока, в конце концов, там тоже не погаснет свет.

Я видел людей, перемещающихся по автокинотеатру, несколько из них двигалось в сторону палатки. Возможно, пришло время для очередного угощения в виде попкорновой рвоты. Я догадывался, что некоторые посетители видели меня, но это, скорее всего, не сильно их взволновало. Многие перелезли через забор и сгинули в черноте, в их глазах я был всего лишь еще одним трусом.

– Ты яйцо там собрался откладывать, что ли? – спросил Сэм.

Я подошел, схватил тележку, и начал толкать ее по дорожке в сторону эмблемы. Из-за молний там было светлее, а запах озона казался настолько густым, что напоминал смрад прижженной раны.

Дорожка постепенно сужалась, чернота наступала с обеих сторон, и я подумал о том, как легко было бы со всем покончить. Имею в виду, эта возможность была прямо передо мной, дразнила, манила, обещая свободу. Но я продолжал толкать тележку.

Когда мы наконец добрались до высокой, сужающейся кверху колонны, на которой была установлена эмблема, я поднял глаза на щупальца (мне показалось, что с одной стороны на них есть присоски, как у осьминога), и на молнии, исходящие из них. Стал смотреть, как разряды попадают в эмблему, отскакивают и окутывают палатку. Глядя на этот мощный свет, на эти щупальца, я чувствовал себя маленьким, слабым и презренным.

Сэм пытался зажечь сварочную горелку, но ему не очень-то везло. При этом он приговаривал:

– Ну давай, будь умницей. Ну давай. Вот так.

В сопле наконец появилась искра. Сэм подал газ, зажег горелку и, поднеся ее к колонне, принялся резать.

– Можешь устраиваться поудобнее, – сказал он. – Это займет какое-то время.

Я помнил, что нельзя смотреть на горелку без очков, поскольку искра могла попасть в глаза. И мне не хотелось наблюдать за работой Сэма без очков. Мне было больно смотреть, как он щурится от яркого света пламени. Я