Читать книгу - "Невыживший - Виктор Глебов"

Тимченко сидел на открытой веранде и пил пиво из стакана с переводной картинкой – должно быть, подарок внука, подумал Самсонов, подходя. Только когда он сел напротив психолога, тот кивнул и придвинул к полицейскому чистый стакан.

– Угощайся. Давно тебя не видел. Слава богу.

– Да уж! – усмехнулся Самсонов, не притронувшись ни к стакану, ни к бутылке.

– Зачем приехал? Я больше не лечу, знаешь ли.

– В курсе, Фридрих Николаевич.

– Неужели просто проведать старика решил?

– Вы же меня знаете.

– Знаю, – согласился психолог, усмехнувшись. – От тебя дружеского визита не дождешься. На сеансы-то не зазвать было.

– Мне ваша помощь нужна.

– Опять кошмары? – Тимченко удивленно поднял седые брови.

– Нет, я по поводу одного дела, которое расследую.

– Я тебе не криминальный психиатр, знаешь ли.

– Ну, может, порекомендуете кого-нибудь.

– Ты же проходил курсы криминальной психиатрии в прошлом году. Мне Петрович говорил.

– Башметов?

– Какой же еще?

Самсонов почувствовал раздражение.

– Вы опять меня с ним обсуждали? – спросил он резко.

– Я пациентов не обсуждаю ни с кем. И бывших в том числе, – строго ответил Тимченко. – Мы с Петровичем говорили о его подчиненном. У которого шило в одном месте.

Самсонов расслабился.

– Он и вам нажаловался? – спросил он, усмехнувшись. – Я все жду, когда он моим родителям позвонит.

– Что там у тебя за дело? – сменил тему Тимченко. – Папку, гляжу, приволок. Я себя прямо чувствую Ганнибалом Лектером. Только стеклянной стенки не хватает.

– Ага, с дырочками. – Самсонов протянул Тимченко папку с материалами дела.

– Пей пока пиво, – сказал психолог, открывая ее и беря первую фотографию.

– Спасибо. – Самсонов налил полный стакан. Пиво было темное и холодное – как он любил.

Прошло не меньше получаса, и полицейский успел выдуть две бутылки, время от времени украдкой поглядывая на Тимченко, который не только читал листки в папке, но и дважды выходил куда-то, возвращаясь с книгами.

– Ладно, – проговорил, наконец, подняв глаза на полицейского, психолог. – Я думаю, мужчина европеец, от двадцати пяти до сорока пяти, плюс, минус пять лет, сильный, одинокий, бездетный.

– И импотент? – добавил Самсонов.

Тимченко склонил седую голову. Складки на его переносице медленно сошлись.

– Возможно, – проговорил он. – Я смотрю, ты пришел к тем же выводам, раз не спрашиваешь про остальные пункты. Зачем тогда приехал? Удостовериться?

– Ну, краткий курс криминальной психиатрии не сделал меня экспертом.

– Да уж конечно! – самодовольно усмехнулся Тимченко. – Обратил внимание на орудие убийства?

– Похоже на кол. Так сказал Полтавин.

– Или на копье.

– Копье?

– Символ мужского начала. Фаллоса. И в то же время власти. Я думаю, что убийца использовал не просто заточенную палку, а выбрал нечто… более значимое. Ведь то, что он делает со своими жертвами, – это ритуал, и он для него важен. Вот, я кое-что нашел для тебя. – Тимченко протянул Самсонову толстую книгу в раскрытом виде. – Это словарь сакральных символов.

Полицейский увидел, что том открыт на статье «Копье».

– Можешь взять почитать, потом вернешь.

Статья занимала не меньше двух страниц, заполненных мелким шрифтом.

– А если в двух словах? – попросил Самсонов.

Тимченко вздохнул.

– Эх, молодежь! Все торопитесь.

– Времени мало.

– Поспешишь – людей насмешишь, – наставительно проговорил Тимченко. Отпил пива, кашлянул. – Суть в том, что копье является символом отца, оно имеет значение оплодотворения и восходит аж к мифам о создании мира. Например, есть ведийское сказание о взбалтывании молочного океана копьем, а божество грозы и плодородия Баал изображается с молнией-копьем, поражающим землю. Это отражает эротическое единение двух начал. Кроме того, копье – один из символов мировой оси. Это оружие можно сравнить с ветвью, деревом. Рыцари считали копье символом высокой нравственности.

– Ну, нравственность тут, наверное, ни при чем, – заметил Самсонов, когда Тимченко замолчал, чтобы хлебнуть пива.

– Если убийца считает себя нравственным, то очень даже при чем, – возразил психолог. – Все зависит от точки зрения. Ставь себя на место преступника, если хочешь понять его.

– Я вот как раз поставил и думаю, что выбрал бы для ритуала какое-нибудь особенное копье. Не просто самоделку, а нечто… с историей.

Тимченко покачал головой.

– Все известные копья находятся в музеях, – сказал он. – К ним нет доступа.

– Вот и я о том же.

– В каком смысле?

– В том, что кто угодно не может раздобыть такие копья. К ним нужно иметь… доступ. Фридрих Николаевич, а какие известные копья приходят вам в голову?

Тимченко принялся загибать пальцы.

– Копье Судьбы, разумеется, копье Одина и копье Афины. Но их гораздо больше. Поищи в Интернете.

– Так и сделаю.

– Я тебе дам телефон своего знакомого. Он профессор криминальной психиатрии. Поговори с ним, он специализируется на составлении психологических портретов серийных убийц.

Тимченко отправился за записной книжкой.

– Его зовут Тавридиев Степан Павлович, – сказал он, вернувшись с листком бумаги, где записал номер.

– Тавридиев? – переспросил Самсонов. – Знакомая фамилия. Кажется, я с ним встречался, когда мы расследовали дело «Красного тюльпана», как его потом назвали газетчики.

– Так у тебя есть его телефон?

– Нет, я после окончания дела стираю данные обо всех свидетелях и подозреваемых. Освобождаю место для новых.

– Понятно. Тогда бери.

Самсонов взял листок и спрятал в карман.

– Спасибо, Фридрих Николаевич.

– Обращайся. Только не очень часто. Я все-таки на пенсии.

– И за пиво особый респект.

Тимченко поднял свой стакан, словно салютуя.

Когда Самсонов садился в «Олдсмобиль», дождь уже лил вовсю. Пришлось включить «дворники». Старший лейтенант позвонил Тавридиеву сразу, даже не заводя мотор. Профессор вспомнил его, стоило назваться.

– Мне все-таки понадобилась ваша помощь, Степан Петрович, – сказал Самсонов, делая музыку в салоне потише.

– Я вам еще в тот раз предлагал, – напомнил профессор. – Но вы опасались, что я убийца.