Читать книгу - "Избранник Небес - Алек Кадеш"

«Приливы, отливы, тревоги, волнения. Ни дать ни взять настоящий романтик. Он явно не своим делом занимается, протирая штаны в этом кабинете. Ему стихи писать надо, а не отчислять студентов за прогулы», — подумал Майлз и уже открыл рот, чтобы вернуть Стивена на грешную землю, поскольку они были друзьями, но тот резко повернулся и перебил его:

— Да-да, помню, вонючие носки. Не волнуйся, зная твою брезгливость, я настоял на том, чтобы тебя разместили в отдельном вагончике с душевой и кондиционером, а не в дырявой палатке с бегающими вокруг нее голодными шакалами. Хотя, должен тебе сказать по правде, что жизнь археолога в походных условиях тоже имеет свои прелести. Во время проведения раскопок, которые видны на заднем плане этой фотографии, мы со Штейманом жили в одной достаточно просторной палатке. Он спал в гамаке, поскольку панически боялся скорпионов и тарантулов. Я же не мог выдержать больше часа в этом садистском приспособлении, согнувшись в три погибели, поэтому спал прямо на земле в спальном мешке. Кроме тебя, я никогда никому не рассказывал об этой истории, но теперь чувствую, что пора. Да и вряд ли кому-то другому можно о таких вещах говорить и надеяться после этого, что тебя по-прежнему будут считать нормальным человеком даже в нашем продвинутом обществе.

— Ух ты, интригующее начало, нечего сказать. Я надеюсь, это не связано с нездоровой стороной взаимоотношений между мужчинами, а не то мне пора на лекции.

— Неужели за восемь лет нашей дружбы я тебе хоть раз дал повод для подобных мыслей?

— Ну, всякое бывает. Тем более вы были вдали от прелестей цивилизации на территории, где действовали законы Шариата. Кругом одни бедуины и их завернутые в паранджу старые вешалки, на которых глаз не положишь даже после литра виски. А если и есть две-три побитые оспой молодые откормленные красавицы, то за каждую из них еще с девятилетнего возраста уже был заплачен калым в сорок верблюдов, сто коз, двести овец и джип «Лэнд Ровер», который каждый день окуривают ладаном от Шайтана. Так что стоит только подумать о том, чтобы спеть у шатра дамы сердца серенаду, как ее двенадцать братьев тут же разобьют мандолину о голову, а самого Ромео привяжут к лошади и протащат по пустыне пару километров, пока его причинное место не сотрется в порошок.

— Твоя версия выглядит вполне правдоподобно, но с девушками у нас проблем никогда не было, поскольку каждый месяц из разных университетов к нам отправляли для прохождения практики по меньшей мере десять-двадцать студенток, так что все происходило с точностью до наоборот. Бедняга Штейман первое время стеснялся и очень смешил их тем, что постоянно краснел и заикался. Он вырос в семье ортодоксальных евреев, и сексуальная революция семидесятых его не коснулась. Однако вскоре он вполне освоился и наверстал упущенное с лихвой. Вот почему твои подозрения по поводу моей исповеди, как гомика, не имеют под собой почвы.

— В таком случае, я готов тебя слушать хоть целый день.

— Хочешь верь, хочешь нет, но иногда поздней ночью, когда Штейман уже спал без задних ног, я отчетливо слышал чей-то голос, исходящий из-под земли. Поначалу я, впрочем, как и любой другой человек на моем месте, вскакивал в холодном поту, думая что у меня не все дома и что пора идти «сдаваться» к психиатру. Но проходили дни, и я понимал, что со мной, в общем-то, все в порядке. Когда я услышал его во второй раз приблизительно в три часа ночи, он обратился ко мне шепотом и, как мне показалось, вовсе не хотел напугать меня, скорее наоборот. Голос, дух, призрак — называй его, как хочешь, от этого суть дела не меняется, явно пытался наладить со мной отношения и даже выдал мне совершенно четкие координаты, где следует искать засыпанную песками гробницу. Именно в том месте я и нашел захоронение неизвестного нам аккадского царя, чье имя никогда до этого не встречалось в древних архивных документах, что уже само по себе было научной сенсацией. В том году не было ни одного серьезного научного журнала, в котором бы не напечатали вот эту самую фотографию.

— Ты не договорил, что же было дальше с этим голосом?

Ректор Блейк лишь пожал плечами, пытаясь этим самым показать, что собственно рассказывать больше не о чем, но все же прокашлялся и продолжил:

— Дальше все было банально. Я был опьянен успехом. Предложения сыпались на меня одно лучше другого, и я дал согласие возглавить экспедицию, снаряженную Национальным географическим обществом в Белиз на поиски затерянных в джунглях пирамид майя, которые обнаружил спутник, сделав несколько фотографий в инфракрасном спектре излучения. Не знаю почему, но мне казалось, что дух, давший мне бесценную подсказку, начнет требовать от меня что-то взамен. Попросту говоря, я струсил и дал деру оттуда. Больше всего меня пугало само время начала беседы — три часа ночи, которое не оставляло сомнений в отношении принадлежности этого голоса к демонической силе. Однако Штейман вернулся на второй сезон, и не прошло и пяти лет, как он стал знаменитостью в научных кругах. Он делал одно открытие удивительнее другого, и вскоре все научные издания уже взахлеб расхваливали его способности. При этом он соотносил свои успехи якобы на счет разработанного им уникального научного метода, позволявшего по только одному ему известным признакам практически безошибочно находить древние захоронения.

Года три тому назад мы с ним случайно встретились на какой-то научной конференции, но никто из нас так и не решился заговорить на эту тему первым. Хотя оба мы прекрасно знали, в чем в действительности заключался секрет его «гениальности».

Сделав несколько глотков отвратительного на вкус кислого кофе, ректор подытожил:

— Так что, отдавая тебя в его пухлые еврейские ручки, я абсолютно уверен, что это будет для тебя хорошей школой, и ты не зря проведешь время. Уж он-то точно не упустит ни одной возможности, которые посылает нам судьба. К тому же, ты только послушай, что этот воинствующий кардинал Рендольф, который, между прочим, занимает пост главы Конгрегации доктрины веры в Ватикане, пишет о тебе в журнале «Science and Theology»: «Подобные авангардистские а, по-моему, просто обычные еретические идеи, которые генерирует воспаленный мозг доктора Майлза, компрометируют его не только как ученого теолога, но и прежде всего, как цивилизованного человека. Его разумом овладели силы Зла и в настоящее время активно используют для внесения смуты и сомнений в пошатнувшуюся веру современной студенческой молодежи, яркие представители которой будут уже через несколько лет влиять на сложные взаимоотношения между бурно развивающимся светским миром и неизменно консервативным — духовным».

— Это он о чем? — спросил растерявшийся Шон.

— Я думаю, что он просто решил отомстить тебе за телешоу, где вы сцепились с ним по поводу того, можно ли Каббалу причислить к оккультным учениям. Он разозлился, что ты показал на весь мир его полную некомпетентность в этом вопросе. Но я с ним согласен в одном. Тебя порою заносит в такие теологические бредни, когда ты пытаешься объяснить студентам о сущности сефирот^[44] и божественной эманации, что даже я не могу уловить основную нить твоей мысли. Углубляясь во множественные детали, ты начинаешь цепляться за такие подробности, какие можно было бы вообще упустить и не терять на них время. Но это еще полбеды.