Читать книгу - "Призрак в лунном свете - Говард Филлипс Лавкрафт"

Доктор попытался поставить себя на место Чарльза и представить, где бы он, скорее всего, начал копать, однако этот метод дал не слишком много. Тогда он решил действовать методом исключения и начал осторожно осматривать всю поверхность подземного помещения — стены, пол, потолок, дюйм за дюймом в поисках подсказок. Круг поисков все ужимался и ужимался, покуда не ограничился небольшим участком у сливных труб, который доктор уже осматривал — и ничего не нашел. Теперь же, прибегая ко всем возможным способам и приложив еще больше усилий, он наконец обнаружил, что на самом деле перед ним нечто вроде крышки люка на угловом шарнире, которую можно повернуть и сдвинуть в сторону. Под ней открылась сплошная бетонная плита с еще одним люком, на этот раз круглым, в самом центре, и господин Вард в тот же миг нетерпеливо бросился к нему. Крышка легко поддалась, и несчастный отец уже почти поднял ее, когда Уиллет заметил, как в один момент страшно побледнело его лицо. Вард пошатнулся и опустил голову на грудь, задурманенный струей затхлого воздуха, ударившего из черной ямы.

Через мгновение доктор Уиллет уже вытаскивал из ямы своего теряющего сознание спутника и брызгал ему в лицо холодной водой. Вард-старший начал подавать слабые признаки жизни, однако видно было, что ядовитые испарения сильно навредили ему. Не желая рисковать, доктор Уиллет поспешил на Броуд-стрит за таксомотором и отправил слабо возражавшего страдальца домой — после чего, взяв электрический фонарик и прикрыв нос стерильной марлевой повязкой, снова спустился к открытому им подземелью. Затхлый дух немного развеялся, так что теперь Уиллет мог заглянуть в самую глубину стигийского жерла. Примерно на десять футов вниз уходил цементированный цилиндрический спуск со стальными скобами вместо лестницы на стенах, переходящий в истертые каменные ступени. Вероятно, когда-то они выходили прямо на поверхность — в юго-западной стороне от места, где ныне стояла избушка.

2

Уиллет безоговорочно признает, что, вспоминая стародавние легенды о Карвене, довольно долго простоял у жерла, не решаясь один сойти в злосмрадную бездну. В памяти его слишком хорошо отпечатались рассказы Люка Феннера о последней ночи вековечного алхимика на земле. Но долг все-таки возымел над ним верх, и он стал спускаться, прихватив с собой саквояж на случай обнаружения каких-либо важных улик. Аккуратно — опять-таки, был он далеко не молод! — доктор совершил спуск по скобам и ступил на скользкие ступеньки внизу. Свет фонарика выхватил из темноты очень древнюю кладку — влажные стены сплошь заплесневели. Все ниже и ниже уходили ступени, не спиралью, но тремя крутыми пролетами, где с трудом разминулись бы двое мужчин. Доктор Уиллет насчитал примерно тридцать ступенек, когда до него донесся едва слышный звук, заставивший его сбиться.

То был неземной звук, низкий и злобный, точно разгневанный рев Природы. Глухой вой, обреченный крик, безнадежный вопль неизбывной тоски и животной боли — никакими словами не передать было тех вгоняющих в слабость и дурноту, бередящих душу обертонов, ибо всякие слова послабляли, вульгаризировали впечатление от них. Не к этим ли звукам прислушивался Вард, когда его забирали? Уиллет не слышал ничего хуже за всю свою жизнь — и когда он спустился по лестнице до самого низа и осветил фонариком стены и высокие своды коридора, что тянулся подобием царства Аида, плутая в бесчисленных арках и ответвлениях, звук тот никуда не исчез, продолжая источаться из безвестного источника.

Зал, в котором доктор оказался, был примерно четырнадцати футов высотой и футов десять-двенадцать в ширину. Пол устилали огромные шлифованные плиты, на стены и своды нанесена была штукатурка. Трудно было оценить размах помещения — из-за мрака казалось, что оно теряется в бесконечности. В иных местах путь преграждали двери в старом колониальном стиле, состоящие из шести панелей, другие же проходы были открыты.

Преодолевая порожденную здешними смрадами и стенаниями оторопь, Уиллет принялся один за другим просматривать боковые арочные проходы, ведущие в утлые залы со сводчатыми каменными потолками. Назначение этих помещений казалось загадкой, но везде доктор замечал переплетения труб — сложные паровые и вентиляционные системы, проведенные давным-давно, но наверняка способные заинтересовать и современных инженеров. Никогда прежде и никогда потом ему не доводилось видеть таких инструментов — или их отдельных частей, — что были разбросаны тут и там, укутанные столетними вуалями пыли и паутины. Несомненно, они были разбиты умышленно — вероятно, людьми из группы, выступившей против Карвена. Однако не во все залы проникли незваные гости — и в тех, нетронутых, Карвен, вернее всего, ставил свои самые первые несложные опыты.

Наконец Уиллет обнаружил комнату, обставленную или по меньшей мере занятую совсем недавно — с расходомерами, горелками и пробирками, новыми стульями и занятыми литературой и оборудованием шкафами. На письменном столе по соседству со старинными пергаментами находились свежие записи, сделанные от руки. Увидев масляную лампу и канделябр, полный свеч, доктор достал из кармана благоразумно припасенные спички — и озарил помещение светом.

Темнота отступила, являя истинную рабочую лабораторию Чарльза Декстера Варда. Многие здешние книги доктор уже видел раньше, почти вся мебель была перевезена сюда из особняка на Проспект-стрит. Везде попадались хорошо знакомые Уиллету вещи, рождая чувство узнавания столь острое, что он почти забыл о том, в сколь страшном месте на самом деле находится, и перестал обращать внимание на стенания, хоть в лаборатории они слышались гораздо четче, чем на лестнице. Доктор решил, что прежде всего необходимо найти и изъять любые бумаги, в которых могло содержаться что-то важное, особенно же — те таинственные документы, разысканные Чарльзом за картиной в доме на Олни-корт. Но проще сказать, чем сделать, — начав поиски, Уиллет понял, сколь великие трудности ждут того, кто пожелает до конца разобраться в запутанном деле Чарльза Декстера Варда. Сотни папок, заполненных листами, исписанными убористо от руки, записи, порой переходящие в шифр, эзотерические схемы и рисунки — на обработку и анализ всего этого могли уйти месяцы, если не годы. Нашлись и целые связки писем, отправленных из Праги в Ракош, причем адреса на конвертах были проставлены рукой Орна или Хатчинсона. Эти находки доктор Уиллет отобрал, чтобы унести с собой.

Наконец в шкафчике красного дерева с затворенными стеклянными дверцами, украшавшем ранее библиотеку, доктор заприметил ворох старых бумаг Карвена. Он мигом признал их, пусть даже Чарльз в свое время дозволил ему лишь мимолетный взгляд на них. Там не было писем, адресованных Орну и Хатчинсону, равно как и шифрованного манускрипта с ключом к нему. Сложив бумаги в саквояж, доктор продолжил осмотр. Прежде прочего его беспокоило нестабильное состояние молодого пациента, и он уделил особое внимание последним записям, выявив в них один необычный аспект — невзирая на изобилие подобных документов, в их числе оказалось подозрительно мало таких, что писались почерком Варда-младшего до прорезавшихся в нем изменений. Самый поздний был датирован двухмесячной давности числом, а целые кипы насущных писаний, испещренных странными знаками и формулами, писались в манере Джозефа Карвена. Похоже, в последнее время Чарльз тщательно практиковал угловато-архаичную манеру стародавнего алхимика и поистине отточил ее до блеска. Доктор не нашел ни одного образца иного почерка, который мог бы принадлежать Аллену. Если он здесь действительно всем заправлял и верховодил — то, очевидно, Чарльз выполнял при нем роль писаря.