Читать книгу - "Большая книга ужасов-33. Оттуда не возвращаются! Вкус твоей крови - Галина Гордиенко"

Школу Сергей Ильин не слишком любил. Рассеянный от природы, он вечно получал на уроках замечания из-за своей невнимательности. Точные науки Сергею не давались. Физика с математикой казались ему настоящей каторгой. А уж какого труда Сергею стоило вытягивать оценки по ним на твердые четверки… Только рисование ему по-настоящему нравилось! Карандаши, краски, чистый лист бумаги или холст заставляли Сергея забыть обо всех неприятностях. Даже о мачехе. Выплескивая на белоснежный лист или матово поблескивающий холст собственные эмоции, Сергей невольно успокаивался. Вот и сейчас, закончив натюрморт (семиклассники занимались им уже второй урок: гроздь винограда на темном керамическом блюде), Сергей вновь взял в руки кисть. И начал машинально набрасывать портрет мачехи. Писал Эльвиру такой, какой запомнил ее сегодняшним утром, после этой глупой выходки с ужом.

Тонкие, кривящиеся губы — змейкой; холодные, бледно-голубые, почти бесцветные глаза с крошечными, резко очерченными зрачками — как пистолетные дула, ему всегда так казалось! — и правильные, но какие-то поразительно безжизненные черты лица. Даже пышные золотистые волосы Эльвиры казались Сергею неживыми — кукольными. Словно она носила парик. Завершив этот случайный набросок, Сергей принялся за фон. Подумал и добавил немного кармина в нейтральный коричневый тон. И невольно удивился: редкие всполохи красного сделали лицо его будущей мачехи необыкновенно выразительным и… зловещим! Таким, каким видел его в своем воображении Сергей. Именно эту Эльвиру он не любил и боялся.

— Боже, что это?!

Сергей обернулся. За его спиной стоял учитель рисования. В серых глазах преподавателя, обычно по-детски наивных, застыл откровенный ужас. Старый Карандаш! Так ребята между собою звали Ивана Петровича Карамзина — довольно известного в городе художника. Он на старости лет решил вдруг пойти в школу, учителем рисования. Искать, как шутили мальчишки, неоткрытые таланты среди серых масс! Класс, правда, Иван Петрович взял себе лишь один. И вел его с самого первого дня. Класс считался экспериментальным, школа гордилась им, хотя директриса не всегда одобряла излишне, на ее взгляд, либеральный подход Ивана Петровича к ученикам. И постоянные отступления от классических «канонов» рисования со стороны некоторых ребят она тоже не приветствовала, но молчала — раз уж это им позволял Карамзин… И она утешала себя тем, что вот уже несколько лет подряд на всех городских и областных выставках первые места брали ученики Карандаша, то есть ее школа. Талант Иван Петрович тоже нашел. У Сергея Ильина. Во всяком случае, сам Карандаш считал именно так. Он давно занимался с Сергеем индивидуально. Гордился его успехами, как своими собственными, и мечтал вырастить настоящего мастера.

— Не понял… — растерянно пробормотал Сергей.

— Чей это портрет? — Карандаш дрожащими руками повернул мольберт к свету.

Удивленно всматриваясь в лицо учителя, Сергей недоуменно протянул:

— Мачехи моей, а что?

Заинтригованные семиклассники тут же повскакивали с мест и бросились к мольберту. Отталкивая друг друга, они с любопытством рассматривали жутковатый набросок и оживленно переговаривались:

— Ничего себе!

— Ну и мачеха! Прямо вурдалак какой-то.

— Ага. Вампир!

— Да ладно вам! Нормальная баба! Красивая даже. Вот только глаза мертвые какие-то.

— Нашел тоже нормальную! — хмыкнул кто-то из девчонок. — Такая приснится — и не проснешься…

— Ну-ка, прекратили базар, — неожиданно рассердился Карандаш. — Быстро по местам! Урок еще не закончен, забыли?

Он терпеливо подождал, пока возбужденные семиклассники не разбрелись, и шепнул Сергею:

— Зайди после урока ко мне в мастерскую, хорошо?

Сергей кивнул. И Карандаш неспешно заходил между мольбертами, останавливаясь, чтобы поправить чей-то рисунок…