Читать книгу - "Круг замкнулся - Наташа Кокорева"

На горизонте темнела полоса леса. Захотелось рвануть с места – и очутиться там. В детстве Стел любил фантазировать, будто можно привязать к оперению стрелы длиннющую веревку, зацепиться за облако и, качнувшись на громадном маятнике, вмиг перелететь далеко-далеко: пройтись под ветвями, поросшими хвойной бахромой, вдохнуть сладость смолы и земляной дух, пошелушить ладонью сосновый ствол.

Стел никогда не видел леса, но в юности зачитывался путевыми заметками некоего Лираита, чистокровного сарима, жившего в эпоху основания Городов.

– Глаза проглядишь! – Рани натянула поводья. Серая кобыла мотнула головой, недовольная остановкой.

Все шесть дней перехода Стел держался с Рани подчеркнуто вежливо и отстраненно. Тогда, в иллюзии-сне, он почувствовал себя неловко, будто бы Рани целовалась с ним, а не с Лартом, причем наяву, и будто бы Агила на самом деле это увидела. Стел до сих пор точно не знал, что там произошло – скорее всего просто бренди и внезапное чувство вины.

Но чувство вины было. И только поэтому не стоило продолжать странную игру в недолюбовь, затеянную Рани. Он боялся ей навредить, боялся запутаться сам. Проще было вовсе об этом не думать. И Стел не думал.

– На горизонте лес, видишь? – он вытянул вперед руку. – Много лет я мечтал его увидеть.

– А чего мечтал? – бросила она небрежно и наклонилась в седле заправить штанину в сапог.

Стел покосился: так деловито сопит, чрезвычайно занятая пряжкой на поношенном ремешке вокруг голенища, будто ни до чего в мире ей дела нет.

– Тебе в самом деле любопытно? – усмехнулся Стел, сощурившись. В детстве они с Агилой прикидывались, будто такой взгляд через прищур позволяет видеть человека насквозь.

Но Рани не знала этой шутки и потому подчеркнуто безразлично буркнула:

– Угу, – и насупилась.

Мстит. Холодом отвечает на холод.

– Много лет назад за полку в библиотеке Школы магии завалился свиток, – загадочно начал Стел, стараясь ее заинтриговать вопреки своему намерению не сближаться. – Свиток был еще тех времен, когда степняки только заселяли равнину за Срединным отрогом, сливаясь с северным осколком саримской цивилизации.

– Тогда умели писать? – Рани с любопытством подалась вперед, в ее блестящих глазах мелькнуло отражение Стела.

Горло царапнул холодок. Все же не стоило. Но говорить о любимом деле и видеть, что над тобой не смеются, а с жадностью впитывают каждое слово, приятно. Настолько приятно, что перестаешь заботиться о чувствах и последствиях, а просто вдохновенно говоришь.

– Свиток принадлежал перу сарима, а они умели писать и за тысячу лет до этого, – он со значением поднял палец, будто на уроке напоминал ученикам азы. – Так вот, несмотря на древность, о свитке все позабыли, поскольку это был не научный трактат, не великие тайны магии и даже не травник – на старых листах, покрытых кое-где плесенью, одинокий странник делал путевые заметки. Прежде он был служителем, но, воспитав себе смену, покинул храм и отправился через горный перевал в лес.

– Понеслась лекция… – Рани прищелкнула языком. Стел осекся, но она тут же улыбнулась и мягко спросила: – И эти записки так тебя вдохновили?

Не просто вдохновили – они до того захватили воображение юного Стела, что он выучил наизусть каждое выцветшее слово. Там было много размышлений о жизни и бытовых мелочей, из которых Стел понял, что странник был магом, но это не мешало его искренней вере в Сарима. Он помог Стелу принять в душе магию и нащупать ту грань, за которой кончается угодное Богу созидание и начинается разрушение жизненных связей.