Читать книгу - "Эдгар Хантли, или Мемуары сомнамбулы - Чарльз Брокден Браун"

Наши охотники почти изгнали пум из ареала их первоначального обитания. Однако в диких районах Норуолка отдельные особи еще встречались, хотя в последнее время так редко, что я обычно не думал о предосторожности и забредал в самые глухие и безлюдные места, лишь изредка захватывая с собой ружье.

Вид кровавой бойни никогда не привлекал меня. Что за удовольствие преодолевать опасные топи и бешеные течения, продираться сквозь непроходимые заросли только ради того, чтобы подстрелить вальдшнепа или белку? Куда приятнее, блуждая по лесам и скалам, наблюдать, как пернатые и мохнатые лесные жители прыгают с ветки на ветку, а если удавалось приманить какого-нибудь зверька к себе на руку – это доставляло мне особую радость, Но, конечно, змеи и пумы – другое дело. В их истреблении я не усматривал ничего противоречащего моему миролюбивому нраву. Эти хитрые кровожадные хищники одинаково враждебны и человеку, и безобидным птицам и грызунам. Я до сих пор храню дома юношеские трофеи – шкуры кугуаров и змеиную кожу.

Поскольку я никогда не промышлял охотой – ни с целью наживы, ни из спортивного интереса, – то и ружье мне было не особо нужно. Зато благодаря усердной тренировке я овладел другим оружием, на умеренных расстояниях более надежным и сокрушительным. Это томагавк, Бросая его с шестидесяти футов, я мог перерубить дубовую ветвь или сухожилия пумы.

В последнее время мне редко приходилось встречаться с хищниками, к тому же у меня была конкретная цель – принести еду Клитеро, поэтому я даже не подумал о том, чтобы взять с собой оружие. Зверь находился в непосредственной близости и, подстрекаемый голодом, мог напасть на меня, устроив себе кровавый пир. На человека и на оленя он бросался с одинаковой, неукротимой свирепостью, Сообразительность кугуара вполне соответствовала его силе, он умел определять, вооружен ли противник и способен ли оказать ему сопротивление.

Опыт прежних встреч с дикими кошками сразу дал мне понять, сколь опасно мое положение. Пума сидела на каменном выступе, не сводила глаз с моста и, вероятно, примеривалась, как перебраться по нему на другую сторону, Возможно, она учуяла мои следы еще издалека, и если ей удастся преодолеть пропасть, то вряд ли я сумею обмануть ее бдительность. На небольшом отдалении виднелась впадина, в которой скрылся в прошлый раз Клитеро. Охваченный страхом, я больше всего хотел последовать его примеру, но не мог этого сделать так, чтобы не привлечь к себе внимания пумы, и потому горько сожалел, что не успел найти другое убежище, когда еще была такая возможность.

Если пума сейчас даже не двинется с места, все равно мое положение не станет менее угрожающим. Преодолев мост, я сразу попаду в пасть к изголодавшемуся зверю. Минуту назад я боялся, что дерево рухнет в бездну, а теперь страстно желал этого, надеясь, что под порывами ветра связующие волокна окончательно порвутся, благодаря чему я обрету спасение.

Но, похоже, мои надежды были тщетными. Корни еще достаточно крепко держали поваленное над пропастью дерево, а зверь точил когти о камни и явно собирался перебраться по стволу ко мне.

Из всех возможных смертей я должен был принять самую ненавистную. Умереть от болезни или от руки какого-нибудь человека казалось счастьем по сравнению с грозящей мне участью быть разорванным на куски клыками этой жестокой твари. Погибнуть во время бессмысленной попытки сбежать, зная, что, кроме пары обглоданных косточек, от тебя ничего не останется и друзья будут ломать голову, силясь понять, что с тобой произошло, – можно ли представить себе более ужасный исход? Я горько раскаивался в том, что, стремясь побыстрее добраться сюда, не предвидел подобной встречи и не принял никаких мер предосторожности. Самое большое зло таилось для меня в неопределенности ожидания. Смерть была неизбежна, но время, остававшееся до этого рокового момента, позволяло мне воображать чудовищные подробности моей предстоящей кончины. Пума встала на мост передними лапами и начала подбирать задние. Когти так глубоко впивались в дерево, что она с трудом их вытаскивала. И вот мост уже пройден, и дикий зверь ступил на выступ скалы, в тени которой прятался я. Нас разделяло теперь футов восемь, не более. Бежать было некуда. Позади и по бокам – отвесные скалы, а передо мной – эта голодная хищная тварь. Я приник к земле и закрыл глаза.

Из оцепенения ужаса меня вывел глухой шум, донесшийся до моих ушей. Я понял, что пума скрылась в той самой впадине, в которой я сам хотел найти убежище, сожалея, что не успел этого сделать. Спасение оказалось столь внезапным и неправдоподобно чудесным, что я подумал, уж не обманывают ли меня мои чувства. Нельзя было упустить такую возможность для бегства. Я сорвался с места и, цепляясь за ствол, пополз над роковой бездной. Дерево стонало и тряслось, ветер свирепствовал с невероятной силой, и когда я добрался до другого края пропасти, волокна, связывающие его с корнями, оборвались, и оно с грохотом рухнуло вниз.

Дрожь и волнение улеглись не сразу. Я с изумлением окидывал мысленным взором путь к моему спасению – от момента, как попал в столь чудовищный водоворот событий, и до того, как, спустя короткое время, выбрался из этой передряги невредимым. Упади дерево минутой раньше, и я был бы отрезан от мира или сорвался бы в пропасть. А случись падение чуть позже, и мне также не миновать бы гибели, поскольку пума уже вылезла из впадины и выражала свое удивленное разочарование столь яростно, что я похолодел.

Она увидела меня и метнулась к краю пропасти. Потом присела на задние лапы и приготовилась к прыжку. Мной снова овладел леденящий страх. Поначалу мне казалось, что ей не хватит сил, чтобы преодолеть такое расстояние, но я знал невероятную ловкость этого зверя, который лучше, чем я, мог рассчитать, насколько оправдан риск.

И все же надежда, что пума не осмелится прыгнуть, еще теплилась. Впрочем, недолго. В решительном броске огромная дикая кошка взлетела над пропастью и уже коснулась лапами выступа скалы, на котором я стоял… но, на мое счастье, камни были скользкими, и пума, не сумев удержаться, рухнула в бездну. Пронзительный душераздирающий крик откуда-то снизу свидетельствовал, что она насмерть разбилась о дно пропасти.

Вновь я чудом избежал гибели. Только муки голода могли сподвигнуть эту расчетливую хищницу на такой отчаянный прыжок, и теперь мне не нужно было опасаться встречи с ней, когда я вновь отправлюсь сюда. Клитеро теперь тоже ничего не угрожало. Ведь он постоянно бродил в этих местах, и рано или поздно пума непременно напала бы на него. Останься она в живых, первой моей заботой было бы вооружиться томагавком, выследить ее и убить, Но это очень трудно и опасно. Притаившись в траве или за ветками деревьев, она, скорее всего, заметила бы меня раньше, чем я ее, а в таком случае сомневаюсь, что мне удалось бы воспользоваться оружием.

Сердце у меня готово было выпрыгнуть из груди, я спустился с утеса по подземному лабиринту пещеры и вернулся в имение Хантли насквозь вымокший, продрогший и совершенно разбитый.

За ночь буря стихла; однако я так устал, что не чувствовал в себе сил для еще одной вылазки в горы. В урочный час я удалился в свою комнату. Мои мысли без конца возвращались к вчерашним приключениям. Кроме того, необходимо было понять, что делать дальше.