Читать книгу - "Кентавр - Элджернон Генри Блэквуд"

Он встал и пододвинул ей стул.

— Думаю, я еще пройдусь по дому. — Он медленно пошел к двери. — Может быть, выйду ненадолго на лужайку, чтобы взглянуть на небо.

Весь этот разговор не занял и минуты, но Мортимеру казалось, что он никогда не закончится. Он был смущен и встревожен. Он ненавидел себя и ненавидел женщину, из-за которой попал в такую неловкую ситуацию.

А ситуация оказалась чрезвычайно болезненной. Он даже представить себе такого не мог: мужчина, которого он считал слепцом, видел все, знал все, наблюдал за ними, выжидал. А женщина, он теперь был в этом уверен, любила своего мужа и дурила его, Мортимера, забавы ради.

— Я пойду с вами, сэр. Позвольте мне, — неожиданно сказал юноша.

Побледневшая миссис Берли стояла между ними. Она выглядела испуганной и не понимала, что происходит.

— Нет, нет, Гарри, — мистер Берли первый раз назвал его по имени. — Я вернусь самое большее через пять минут. Да и мою жену нельзя оставлять в одиночестве.

Он вышел. Молодой человек выждал, пока шаги не стали затихать в глубине коридора, потом развернулся, но не бросился к женщине, впервые не воспользовавшись тем, что он называл «представившейся возможностью». Вся страсть испарилась; любовь — а он считал, что это была именно она, — тоже ушла. Он смотрел на симпатичную женщину рядом с собой и удивлялся, чем она так сильно привлекла его. Как он хотел, чтобы ничего этого никогда не было. Он мечтал о смерти. Слова Джона Берли неожиданно испугали его.

И еще одну вещь он видел совершенно ясно: Нэнси была напугана. Это заставило его разомкнуть губы.

— Что случилось? — спросил он тихо. — Ты что-нибудь увидела?

Он кивнул в сторону соседней комнаты. Звук собственного голоса, прозвучавшего столь холодно, помог ему увидеть себя таким, каким он был на самом деле; а ее ответ, произнесенный еще тише, сказал ему, что она видит себя с такой же ясностью. «Господи, — подумалось ему, — каким разоблачительным может быть тон, одно-единственное слово!»

— Я ничего не видела. Но только мне тревожно, дорогой.

Это слово «дорогой» было призывом о помощи.

— Послушай, — воскликнул он так громко, что она предостерегающе подняла палец, — я… я был полнейшим дураком и невежей! Мне ужасно стыдно. Я готов на все, лишь бы исправить оплошность.

Он чувствовал себя нагим и заледеневшим, его недостойная сущность предстала обнаженной, и он знал, что она испытывает те же чувства. Теперь они вызывали друг у друга отвращение. Но молодой человек не понимал, как и отчего произошли эти внезапные перемены, особенно с ее стороны. Юноша догадывался, что какие-то сильные и глубокие эмоции изменили их, сделав простые физические отношения тривиальными, дешевыми и вульгарными. Леденящий его холод рос, столкнувшись с непониманием происходящего.

— Тревожно? — повторил за ней Мортимер, едва осознавая, зачем он это говорит. — Господи, да он вполне может о себе позаботиться…

— О да, — перебила она его. — Он мужчина.

Шаги, уверенные и тяжелые, все еще доносились из коридора. Мортимеру стало казаться, что он слушал звуки этих шагов всю ночь и будет слушать до самой смерти. Молодой человек подошел к столу, прикурил сигарету и на сей раз аккуратно убрал фитилек. Миссис Берли также поднялась и пошла к двери, чтобы встать подальше от него. Они слушали звуки этих уверенных шагов, поступь мужчины, Джона Берли. «Мужчина… и волокита» — это жестокое сравнение мелькнуло в мозгу Мортимера, сгоравшего от презрения к себе. Звуки стали стихать. Они удалялись. Их владелец куда-то свернул.

— Сюда! — приглушенно воскликнула Нэнси. — Он сейчас войдет!

— Чушь! Он прошел дальше и собирается выйти на лужайку.

Они оба прислушались, затаив дыхание: звуки шагов раздались из соседней комнаты, Джон Берли, по-видимому, направлялся к окну.

— Сюда! — повторила миссис Берли. — Он точно вошел внутрь.

Прошла еще минута полнейшей тишины, когда они слышали даже дыхание друг друга.

— Мне не нравится быть здесь одной, — сказала женщина тоненьким дрожащим голосом и двинулась вперед, собираясь выйти.

Ее рука уже лежала на дверной ручке, когда Мортимер остановил ее стремительным жестом.

— Нет! Ради бога, не ходи! — закричал он и, прежде чем она успела повернуть дверную ручку, бросился к ней.

Но как только его рука коснулась ее, в соседней комнате раздался глухой звук. Звук был громким, и на сей раз не было ветра, чтобы его вызвать.

— Это всего лишь та самая расшатавшаяся штука, — прошептал он.

Ужасное замешательство спутало его мысли и сделало речь бессвязной.

— Там нет ничего, что могло бы так греметь, — сказала она упавшим голосом и пошатнулась. — Я все выдумала…

Он подхватил женщину и теперь беспомощно смотрел на нее. Юноше стало казаться, что это лицо с широко открытыми глазами будет всегда преследовать его — испуганные глаза на мертвенной белизне. Потом раздался ее шепот.

— Это Джон, он…

В этот самый миг, охваченные паническим ужасом, они вновь услышали звуки шагов — уверенная поступь Джона Берли раздалась в коридоре. Их облегчение было столь сильным, что они оказались не в состоянии ни шевельнуться, ни говорить.

Шаги приближались. Молодые люди окаменели; Мортимер не разнимал рук, а миссис Берли не пыталась высвободиться. Они просто смотрели на дверь и ждали. В следующую секунду дверь широко распахнулась, и Джон Берли предстал перед ними. Он был так близко, что почти касался их, все еще в объятиях друг друга.

— Джон, дорогой! — вскрикнула его жена с удивительной нежностью, странным образом преобразившей ее голос.

Секунду он внимательно смотрел на них, потом спокойно произнес:

— Я собираюсь ненадолго выйти на лужайку.

На его лице ничего не было написано, он не улыбался и не хмурился, не выказывал никаких чувств, никаких эмоций — просто смотрел им в глаза. Потом мужчина вышел, и, прежде чем оставшиеся успели сказать хоть слово, дверь захлопнулась за ним. Берли исчез.

— Он пошел на лужайку. Он так сказал, — заикаясь, Мортимер первым нарушил молчание.

Миссис Берли наконец освободилась. Она молча стояла у стола, ее глаза смотрели в пустоту, губы были слегка приоткрыты, а лицо ничего не выражало. Она снова ощутила какие-то перемены, произошедшие в этой комнате, что-то улетучилось… Молодой человек смотрел на нее, не зная, что следует сказать или сделать. Лицо как у утопленницы. Теперь между ними возникла преграда, неуловимая, но почти осязаемая. Что-то несомненно пришло к концу, прямо у него на глазах. Преграда между ними становилась все выше и плотнее. Ее слова доносились до него будто издалека.

— Гарри… Ты видел? Ты заметил?

— Это ты о чем? — грубо спросил он.

Юноша пытался напитать себя гневом и презрением, но безуспешно. У него перехватило дыхание.