Читать книгу - "Дочь вампира - Михаил Ладыгин"

— Значит, местные жители обречены? — округлив глаза, спросил Путилов.

— Да! — твёрдо объявил я и, понизив голос, добавил. — Это я посоветовал отцу Никодиму уехать отсюда на некоторое время. Если он вернётся или село полностью опустеет, значит, всё в порядке. Спите спокойно.

— А скоро? — шёпотом поинтересовался Андрей.

— Очень скоро.

— И все они просто исчезнут?

— Не знаю, — сухо объяснил я. — Многие умирали в своих постелях, но многие предпочитали уходить. Разве можно прогнозировать такие вещи? Наберёмся мужества и терпения.

Путилов задумчиво посмотрел на меня, а потом, неожиданно схватив мою руку, принялся её трясти.

— Я вам очень благодарен, — с чувством произнёс он. — Очень благодарен. Честное слово! Я ведь понимаю, вы не имели права разглашать, но вошли в наше положение и намекнули. Теперь мы знаем, как нам реагировать на происходящее. Вы нас успокоили. Меня теперь не гнетёт ответственность. Одно дело — нераскрытые исчезновения людей, другое дело — эпидемия, стихийное бедствие, законы природы. Если я вас правильно понял, нет никаких оснований для возбуждения уголовных дел.

— Ни малейших, — подтвердил я и с усмешкой уточнил, — разве что против волков.

— А такой статьи нет, — рассмеялся Путилов. — Ещё раз благодарю вас. Мне пора ехать. Надо успокоить начальство.

Он потряс мне руку и, насвистывая, заспешил к своему «козлу». Глядя ему в след, я почувствовал лёгкие угрызения совести. Я бессовестно воспользовался наивностью юноши, заморочил ему голову, чем преступно ввёл в заблуждение следствие. Как всегда, когда мне нужно было вернуть утраченное душевное равновесие, я взял на руки сэра Галахада, радостно заурчавшего, тёплого и мягкого. Блаженно полуприкрыв глаза, кот выражал полное одобрение не только моим действиям, но самой моей персоне. И я утешился.

Мне очень хотелось отправиться на поиски скрытого кладбища вампиров, мысль о котором неотвязно буравила мой мозг, но я подавил это желание и улёгся спать: никто не знал, чем обернётся для меня предстоящая ночь, поэтому следовало набраться сил, а заодно забыть о неутешительных мыслях хотя бы на время, quieta non movere²³.

Пробуждение моё оказалось более чем странным. Я не сразу осознал, что прогнавшим мой сон звуком оказался выстрел, сопровождаемый звоном разлетевшегося оконного стекла. Когда же до моего сознания дошёл смысл происходящего, я почувствовал сильное недоумение. Что могла означать эта нелепая демонстрация? Вполне естественной представлялась попытка пальнуть в меня, если бы я оказался столь неосторожен, что подставил свою бесценную голову под прицел. Но я не мог уразуметь смысла стрельбы по окнам дома, когда его обитатель мирно спит, надёжно прикрытый бревенчатой стеной.

Патрик, которого я, опасаясь Мотрина, не решался оставить во дворе, заходился лаем, царапая дверь в сени. Проклиная себя за медлительность, я выпустил пса: он, воинственно рыча, умчался в лес, но уже через пару минут вернулся, виновато наклонив свою лохматую голову. Несомненно, покушавшийся при отступлении воспользовался каким-то транспортным средством. Я почему-то подумал о мотоцикле Мотрина.

Мне казалось, что вслед за выстрелом вскоре могла прибежать Настя, но я напрасно поглядывал в окно. То ли она не слышала выстрела, то ли не посчитала необходимым на него реагировать. На мгновение я почувствовал себя довольно неуютно. Следовало что-нибудь предпринять.

Свистнув Патрика, я решительно зашагал в лес, где часа два изображал из себя Натти Бампо, разыскивая следы, ведущие к скрытому некрополю. Увы! Ни мои глаза, ни нос Патрика ничего не смогли обнаружить. Тогда я обследовал кромку болота. Я искал лодку или следы её появления у берега, ведь кладбище могло находиться где-нибудь на острове среди болот. Но эта версия также не получила какого-либо материального подтверждения.

Возвращаясь в село, почти у самой опушки, я обратил внимание на тревожный сигнал Патрика. За кустами что-то шевелилось, и я отправил туда своего волкодава. Едва лишь пёс рванулся в заросли, как оттуда раздался испуганный вопль Мотрина, молящего поскорее отозвать собаку. Сам он торопливо продирался ко мне, явно демонстрируя случайность встречи. Мне однако кое-что показалось подозрительным, в частности, мне не понравилось, что кобура у него на поясе почему-то оказалась расстёгнутой.

— Теперь уже и за грибами без опаски сходить нельзя, — проворчал милиционер, — вы бы намордник на собаку надевали, когда отпускаете её от себя, а то ведь ненароком искусает кого-нибудь.

— Оставьте, Мотрин, — небрежно отмахнулся я, — вы же имели возможность убедиться, что Патрик опасен лишь тогда, когда кто-то угрожает его хозяину. Кстати, вы не знаете ли, какой это снайпер вздумал упражняться в стрельбе по моим окнам?

— Не знаю, — торопливо ответил милиционер, и по его лицу я сразу же понял, что он врёт, — неужто кто-то в вас стрелял? Я ничего не слышал.

— А у кого в селе есть ружьё?

— У всех есть, у меня вот тоже.

Но говоря о ружье, он начал доставать из кобуры пистолет.

— Эй, приятель, спрячьте-ка эту пушку, — начал было я, но осёкся.

На внезапно побледневшем лице Мотрина показалась кривая ухмылка, а большой палец руки потянулся к предохранителю.

— Уберите оружие, — ещё раз предупредил я, выдёргивая из подмышки «магнум».

— Стрелять будете? — омерзительно подхихикивая, спросил он, направляя дуло пистолета мне в сердце.

Я выстрелил. На физиономии Мотрина отразилось крайнее изумление. Выронив «Макарова», он тяжело опустился на траву. Милиционер упустил свой шанс. Ему не следовало медлить. Что поделать? Бедняга не знал, что мой револьвер заряжен патронами с серебряными пулями, и, видимо, решился на театральный эффект, желая полюбоваться на моё смятение, когда он покажет свою неуязвимость перед огнестрельным оружием. Однако я знал, с кем мне предстоит иметь дело, поэтому ещё до отъезда в Болотово заказал Фёдору специальные боеприпасы.

Я вполне способен понять тщеславное стремление незадачливого милиционера отомстить мне за многочисленные унижения, испытанные им со дня моего приезда в Болотово, но эта простительная слабость стоила Мотрину слишком дорого. Серебряная пуля в сердце волколака не менее надёжна, чем добротный осиновый кол.

Обезглавив покойника, я вынужден был заняться почти уже рутинной работой и устраивать очередное погребение в болоте. Покончив с Мотриным, я возвратился в поповский дом. Здесь мне предстояло ещё одно хлопотное дельце: нужно было вставить разнесённое выстрелом стекло. К счастью, в сарае у предусмотрительного отца Никодима хранился запас нарезанных по размеру оконных рам стёкол, что сильно облегчало мою задачу. Застеклив окно, я восстановил на нём защитные символы, даже усилив их по рецепту неуёмного англичанина Джона Ди, известного некроманта XVI столетия.