Читать книгу - "Пособие для внезапно умерших - Анна Фауст"

На следующий день я встал очень рано и двинулся уже знакомым, один раз пройденным маршрутом. То ли я уже давно нахожусь на такой высоте и произошла акклиматизация, но никакие видения меня не посещали. Настроение у меня после встречи с Учителем приподнятое. Мысли о Лейле отодвинулись куда-то далеко, но пока не исчезли вовсе. Я могу двигаться практически без остановок и отдыха.

В полдень я решил сделать небольшой привал и погрызть специальный концентрат, который всучили мне в Катманду в отеле. Вскоре после еды меня разморило, и я почувствовал приближение уже знакомого состояния, среднего между сном и явью. Но на этот раз я не чувствовал себя этой белокурой девушкой, я видел картинку со стороны.

Сначала я не понял, что происходит. Все это здорово напоминало низкобюджетный фильм ужасов категории «В». Эта юная пухлая блондинка (и я вместе с ней) находилась в низкой уродливой комнате со стеклянным окном, из которого было видно другое помещение, битком набитое истощенными голыми женщинами разных возрастов.

Из-под потолка поплыло желтоватое облако, постепенно оно растворилось в воздухе, сделалось невидимым. Из нашего стеклянного окна можно было наблюдать, как женщины стали корчиться, раздирать себе руками горло, бросаться на стены и царапать их. Их агония была недолгой. Через полчаса все было кончено. Белокурую красотку выворачивало наизнанку, да и мне, признаться, стало не по себе, хотя по сравнению с последней голливудской продукцией…

И тут я, внезапно включившись в сознание этой девушки, понял, что это не фильм, что все происходит наяву, что за стеной только что в страшных муках одновременно умерли сотни женщин. Смертный ужас и отчаяние скрутили мои мышцы, и желудок исторг только что съеденный концентрат.

Но это был еще не конец. В нашей комнате находился кто-то еще. Этот кто-то материализовался в виде высокой стройной женщины с красивыми, хорошо уложенными золотистыми волосами и резкими неприятными чертами лица. Она отрывисто и очень зло отчитала Хельгу (так звали меня?) и вышла из комнаты. Хельга поплелась за ней в коридор, взяла ведро и тряпку и стала убирать за собой. Она избегала смотреть в сторону окна, соединяющего нашу комнату с газовой камерой, но, резко выпрямившись, видимо, случайно мазнула по нему взглядом. В тот же момент я увидел то же, что и она, и меня снова вырвало, а потом все померкло.

Я пробыл в забытьи недолго, но, когда очнулся, понял, что не хочу больше ничего знать о той своей жизни, если только это была моя жизнь. Скорее всего, просто галлюцинации от кислородного голодания. Когда-то в школе по курсу новой истории мы проходили Вторую мировую войну, вероятно, что-то отложилось и сейчас всплыло. Это тогда людей убивали с помощью газа в концентрационных лагерях. Или в первую? Теперь-то все гораздо проще. Я не мог в этом участвовать. Не мог.

Пульс стучал в висках, в глазах было темно. Темные камни подо мной вдруг стали очень скользкими. Я пытался подняться и снова падал.

Горы вокруг вдруг стали звучать. Этот звук сливался с завыванием ветра. Я слушал музыку, непохожую ни на что, что мне доводилось слышать до сих пор. Она пронизывала каждую клеточку моего тела. Она не была трагической, эта музыка, потому что трагедия – это человеческое понятие, а она не была человеческой. В ней не было скорби. И в то же время я почему-то понял, что мы не просто кусочки протоплазмы на поверхности этой планеты, то, что мы делаем, имеет значение для вселенной. Каждая оборванная жизнь, каждое страдание влияют на звездные спирали.