Читать книгу - "Огненная кровь - Михаил Горожанин"

– Господи! – воскликнула Оксанка. – Да это же волки!

Милада пригляделась и вздрогнула. Действительно, волки. Огромные, лохматые. Гораздо крупнее своих сородичей в зоопарках. Но, несомненно, волки.

Звери не спеша приблизились к калитке и остановились, глядя на девушек желтыми глазами. Не скалились, не рычали. Просто стояли и смотрели с видом, говорившим: ну, и что?

– Нам… К Рябинушке, – неуверенно произнесла Оксанка. И оглянулась на Миладу, ожидая смеха на эту нелепую в данной ситуации фразу.

Волки подняли головы, носы их зашевелились, принюхиваясь. Потом так же молча, и невозмутимо они повернулись и потрусили к дому. Усевшись по обе стороны крыльца, словно изваяния, животные уставились на гостей. Девушки, как завороженные, смотрели в глаза волкам, поэтому до них не сразу дошло, что на крыльце уже некоторое время стоит женщина.

Невысокая, худенькая, в платье, которое принято называть «исконно-русским», расшитым всяческими узорами, в платке на голове. Женщина опиралась на палку выше себя, настоящий посох с узорчатым комлем на конце.

Возраст хозяйки на глаз определить было невозможно. Лицо с тонкими, четко очерченными чертами, загорелое, но все-все в лучиках морщин. Черные брови дугами и полные красные губы никак не вязались с морщинками, старушечьим платком на голове. И очень доброе лицо у нее, подумала Милада. От такого человека она бы не ожидала никакого вреда. С того места, где стояли девушки, глаза женщины казались черными как смоль. Она внимательно смотрела на них, в нерешительности переминающихся за калиткой.

– Кто это с тобой, внученька? – неожиданно спросила женщина звонким молодым голосом.

Миладе стало интересно, кого из них хозяйка, маленькая, смуглая и черноглазая, приняла за праправнучку: высокую сероглазую блондинку или невысокую и смуглую черноглазую брюнетку? Но женщина развеяла ее сомнения следующей фразой:

– Оксана, зачем ты привела эту чернулечку?

Милада оскорбилась было, но Оксанка не подвела:

– А затем, уважаемая прапрапрабабушка, – сказала она, – что в вашу глухомань я одна и не поехала бы!

Старушка замолчала и задумалась, глядя в землю и постукивая посохом какой-то ритм. Тук. Тук. Тук-тук.

Милада решила не начинать первую, а может, и последнюю встречу родственников со склоки.

– Я могу не входить. Или уехать, – не совсем справившись с собой, немного раздраженно проговорила она.

– Уезжай, милая. Уезжай, – закивала хозяйка.

Обиженная Милада повернулась, чтобы уйти, но Оксанка крепко схватила ее за руку и, обращаясь к родственнице, сказала: – Рябинушка – могу я к вам так обращаться? – или вы принимаете Миладу, как меня, или мы уезжаем вместе. Обещаю даже не обижаться за впустую потраченный день.

Милада благодарно пожала Оксанкину ладонь, почувствовала ответное пожатие и взглянула на хозяйку, чтобы посмотреть на ее реакцию. И увидела, что та улыбается.

– Ну что ж. Дружба? Дружба это плюс. Ладно, – махнула она рукой и, повернувшись, открыла дверь. – Заходите. Чем хата богата.

– Эээ. Рябинушка. – Милада толкнула калитку, которая не шелохнулась. – А вы не откроете нам?

Старушка обернулась в дверях.

– А с чего ты, чернуля, взяла, что я от тебя заперлася?

– Я вам никакая не чернуля! – вспыхнула Милада. – А калитка ваша – заперта! Вот! – Милада толкнула калитку, чтобы подтвердить свою правоту. Металлическая дверца бесшумно распахнулась. Милада оторопело уставилась на свою руку. Что за черт. Калитка ведь была закрыта! Оксанка выразительно посмотрела на подругу и вошла во двор. Милада шагнула следом.

И обалдела.

Не было деревенского двора с бродящими курами. Не было изрытой земли, птичьего помета. Вокруг раскинулся цветущий сад, под ноги девушкам легла густая трава, усыпанная яркими головками цветов. Дохнуло такими ароматами, что Миладе захотелось немедленно разуться и кружиться между цветущими яблонями и вишнями до упада.

Она ошарашено посмотрела на подругу. Оксанка стояла, раскрыв рот и вытаращив глаза. Милада украдкой ущипнула себя за руку, впервые в жизни, кажется, прибегнув к этому избитому книжному способу проверить, не спит ли она.

Изменился не только двор. На месте сеновала приютилась изящная беседка. Пропали сараи, и сам дом стал другим. Он был очень похож на тот, что они видели через забор, но этот дом выглядел новым и его покрывала узорчатая резьба. Петли, узоры, орнаменты покрывали бревна сруба, крышу, резное крыльцо. Картинка, а не дом, подумала Милада. Сколько же на это труда убили? И кто, интересно? Дерматиновая дверь сменилась массивной дощатой, с большими коваными петлями.

– Я рехнулась? – спросила Оксанка и посмотрела на Миладу. – Ты тоже все это видишь?

– Ага.

– «Матрица» какая-то…

– Мы не рехнулись, – нерешительно ответила Милада, – просто этого не может быть. Это только в книжках бывает.

– Рябинушка! – закричала Оксанка. – Где вы? И где мы?

И все исчезло. Они снова стояли во дворе среди копающихся в пыли кур, одна из которых клевала Миладин кроссовок. Милада поморщилась и дала наглой птице пинка.

– У меня в гостях, – послышался голос хозяйки. Она все также стояла в дверях, сложив руки на животе, и разглядывала девушек. При этом ее маленькая фигура дышала такой властностью, что Миладе внезапно захотелось поклониться. Она с трудом удержалась. Краем глаза увидела, как наклонила голову Оксанка.

– Рябинушка, – обратилась она к хозяйке, жестом обводя двор. – Как вы это сделали? В реальности ведь так не бывает! Я имею в виду то, что мы только что видели сад, беседку.

– Вы видели обычный морок. На таком солнцепеке это неудивительно, – перебила ее Рябинушка строго. – Ты что, всегда задаешь вопросы вместо приветствия?

Милада смутилась от этих слов. Снова выручила Оксанка.

– Здравствуйте, дорогая Рябинушка! – Фраза прозвучала довольно язвительно. – Спасибо, что пригласили, и всё такое. Я не сомневаюсь, что наша встреча посреди этого прекрасного деревенского двора пройдет в теплой дружественной обстановке.

– Хорошо, когда человек прячет за язвительностью обычный страх и неуверенность, это очень импонирует и располагает к сотрудничеству, – усмехнулась Рябинушка, не двигаясь с места. – Только, внученька, спрячь коготки. Тебе со мной не тягаться. Ты язвишь только лет тринадцать, а я больше ста тринадцати.

Миладу начал раздражать этот разговор на расстоянии.

– Ну а чего ж нам не чувствовать неуверенность, коли мы стоим во дворе? Может быть, все-таки пригласите в дом? – С плохо скрытой неприязнью сказала она. Рябинушка посмотрела на нее и вздохнула.

– Эх, молодежь… Ни капли уважения к старшим.

– Напротив! – возразила Милада. – С этим у меня все в порядке. Просто я не привыкла тратить три часа на дорогу, входить после этого на деревенский двор, а внезапно оказываться в цветущем саду. И больше всего я не люблю торчать во дворе, посреди клюющих меня кур, перед хозяином дома, который стоит и разглядывает меня, как змею в террариуме. И не поймешь, то ли ты гость, то ли сейчас гнать будут, – выпалила Милада. И добавила, с язвительной улыбкой, слегка кланяясь: – Со всем уважением.