Читать книгу - "Человек-Хэллоуин - Дуглас Клегг"

1

— Я беременна.

— Не может быть!

Стоуни скорее встревожился, чем удивился, понимая, разумеется, что беременность вполне возможна. Это же естественно: их тела достигли гормональной зрелости. И вот та ужасная цена, которую им придется заплатить за все.

Она долго молчала, но он слышал ее дыхание, медленное, осторожное.

— Я люблю тебя, — сказал он.

Утром на него обрушилось понимание всей значимости этой новости для него и для его будущего.

2

В разгар дня пара местных хулиганов прогуливала школу, и у одного из них возникла отличная идея.

— Давай обнесем дом моих предков. Я знаю, у них всегда заначена пара двадцаток, — предложил он.

Парня звали Вэн Кроуфорд — долговязый, лопоухий, с угреватым лицом и с периодически возникающей на нем цинической ухмылкой, с неестественно близко посаженными глазами, в вязаной шапочке на голове, он был окутан аурой собственной крутости и твердо знал кое что о себе.

Он ненавидит жизнь.

Ненавидит своего младшего брата Стоуни. Терпит его, но все-таки ненавидит.

Ненавидит мать.

Ненавидит отца.

Ненавидит тот факт, что ему вообще приходится жить среди этих провонявших рыбой людей в провонявшем рыбой городишке.

«НЕНАВИЖУ» — это слово, вытатуированное у него на заднице, никто из домашних, конечно, не видел в отличие от половины парней, посещавших спортзал и принимавших душ после американского футбола. Нельзя сказать, что Вэн был хорошим футболистом, но ненависть постоянно подогревала его, помогая в грубой игре. Однажды вечером Вэн напился в Нью-Лондоне и приятели принялись подначивать его, мол, слабо ли ему сделать татуировку. Вот тогда он и решил, что «ненавижу» — именно то слово, которое должно быть навечно запечатлено на его левой ягодице, хотя, будь он потрезвее, вытатуировал бы там и пылающий череп. Но Вэн был слишком пьян и не сообразил.

Он сидит на ненависти, он дышит ненавистью, вся его жизнь наполнена ненавистью.

Если бы он мог пьянеть от ненависти, он пил бы ее.

— В холодильнике всегда есть пиво, — продолжал развивать свою идею Вэн, — а если вдруг удастся раздобыть наличные, можно поехать в Мистик и подцепить каких-нибудь девчонок или придумать что-нибудь еще. Кстати, вчера ночью я трахнул Брэнду.

Он говорил так, будто не то кашлял, не то рычал, голос звучал чересчур грубо.

— Не может быть! — отозвался его приятель и пьяно хихикнул. — Ты не трахал Брэнду.

Дэл — так звали приятеля — жил вместе с отцом-рыбаком в захудалом фермерском доме, стоявшем на шоссе, на полпути в никуда. Дэл жил достаточно далеко от поселения и доков, поэтому от него не разило рыбой.

— Нет, трахал, — настаивал Вэн. — Засадил ей так, что она долго стонала. Только она воняет. Прям как эти омары. Долбаный городишко! Мне плевать. Просто нужно было расслабиться.

— Твою мать! Думаешь, мне она даст?

— Черт возьми, она не из тех девиц, которые откажутся от добавки, — рассмеялся Вэн.

Потом они достали из холодильника пиво, обзвонили приятелей, окончательно надрались и сидели, гадая, когда же, черт побери, заявятся все остальные.

3

Вэн глупо, ухмылялся. В одной руке банка с пивом, другая сжимает охотничий нож. Он лежал на родительской кровати, на смятых, скомканных простынях и глядел в потолок.

— Твой нож — твой член, — произнес он, смеясь. — Ясно? А жизнь всего лишь огромная классная шлюха, которую ты имеешь…

Вэн вспорол ножом воздух над собой. В свете люстры лезвие сверкнуло серебром и напомнило ему рыбу, скользящую под водой.

Дэл Винтер открыл и снова задвинул ящик комода.

— Здесь и десяти баксов не наберется, — произнес он, пропуская мимо ушей излияния Вэна.

— Ты меня слышал? — откликнулся тот. — Я сказал, твой нож — твой член!

— Ну да, ну да, — согласился Дэл, вытягивая ниточку жемчуга. — Черт, у твоей матери классный жемчуг. Может, нам удастся продать его в лавке. У вас, у городских, встречаются отличные вещицы.

Вэн отхлебнул пива.

— He-а, это подделка. У нее нет ничего ценного, уж поверь мне.

Дэл бросил жемчуг обратно в ящик.

— На прошлой неделе ты нашел двадцатку.

— Ага, и после этого мать на говно исходила, потому что вычислила, что ее взял я.

Вэн снова отхлебнул из банки. Он ненавидел «Будвайзер», но отец всегда покупал только такое. Поэтому только его и можно было стянуть из холодильника. Вэн сел на постели, глядя на себя в зеркало над туалетным столиком матери.

— Твой нож — твой член, а твой член — твой нож, — сообщил он своему отражению. — А тебя кто, вообще, спрашивает?

Он хихикал, прихлебывал пиво и размахивал в воздухе ножом.

Дэл подошел и поднял с пола непочатую банку «Будвайзера».

— А ты набрался, старик, — хмыкнул он, откупоривая жестянку.

— Ага, кажется, я, черт меня раздери, нарезался.

Вэн поставил пиво рядом с собой, приподнялся.

Банка опрокинулась, выплеснув остатки золотистого содержимого на белое одеяло. Комната медленно повернулась. Его отражение в зеркале пошло волнами.

— Твоя мошонка — бог, а твой член — твой нож. Вот она, мудрость, — заявил он.

— Ну да, ну да, — поддержал его Дэл, глотая пиво.

— Я прикончу ту сучку, которую трахает мой братец, — сказал Вэн почти что трезво.