Читать книгу - "Тёмная материя - Сергей Владимирович Брызгалов"

снова вернулся в зал. Перешагнув через корчившегося на полу сына, направил карабин в девушку, зло улыбаясь. Из груди девушки вырывалось хныканье, противное для слуха. Баев брезгливо сморщился и выстрелил в девушку, а после застрелил «богомола». В дом забежали водитель с охранником, застыв на месте от вида расправы. Охранник лег тут же, а водитель в дверях, после выстрела в спину, надеясь спастись бегством. Перестреляв всех, бизнесмен вытащил телефон и набрал скорую. После выгнал машину за забор, и не закрыв за собой ворота, понесся в сторону шоссе, с превышением скорости.

В поселок, где когда-то жили родители, Баев приехал ночью. Старый пустой дом стоял на отшибе, на берегу реки, медленно умирая. Мужчина бросил карабин в прихожей и, растопив печь, достал из шкафчика припрятанную бутылку водки.

— Ты подставил меня, — выдавил из себя бизнесмен упрек, заливая в горло алкоголь прямо из горлышка бутылки. — Ты хочешь уничтожить меня? — Мужчина разжевал плесневелый сухарь, найденный на печи. — Ты прав. Мне конец. Но объясни, почему? Зачем ты так со мной поступил? Мы надоели с тобой друг другу? Надумал сменить тело? Я стар для тебя? Но мог бы заранее предупредить. — Баев снова глотнул из бутылки, поднеся к губам сухарь, но, передумав, бросил хлеб на стол, сморщившись от горечи водки. — Ты заставил меня выстрелить в сына. Зачем? Он-то в чем виноват? Не ври, я не мог сам это сделать. Не надо врать, я ни при чем. Я делал всегда все, как ты хотел. И в этот раз не посмел ослушаться. Я понимаю, что конец. Но почему так быстро? Но почему так бесславно?

Утром Баева разбудили толчки в плечо. Он лежал на постели в одежде, под двумя одеялами, не заперев входную дверь и не выключив свет в комнате. Возле кровати стояла жена. Присев, бизнесмен вспомнил события вечера, и его затошнило. Он положил ладони на голову и растрепал волосы.

— Ты что натворил, сволочь? — проговорила жена, кутаясь в шубу и вытирая слезы.

Баев поднялся и подошел к печи. Дом остывал, становилось холодно.

— Ты убил нашего сына. Ты понимаешь, что натворил? — Жена вцепилась ему в рукав, ее голос дрожал. Бизнесмен выдернул руку и, не ответив, вышел из дома, оставшись на крыльце, жадно вдохнув морозный воздух и проводив взглядом ворона, разрывавшего остроконечными крыльями звенящую тишину. Кончалась последняя неделя ноября, и река спряталась под снегом, местами оставив темные пятна промоин. Мужчина спустился с крыльца и тут же отлил накопившуюся за ночь жидкость, а после, пройдя по тропинке до сарая, зачерпнул руками снег и растер им лицо. Замерев в задумчивости с минуту возле дровяника, стал выбирать поленья, складывая на предплечье, но прозвучал выстрел. Баев вздрогнул и, уткнувшись головой в дрова, осел на ослабевших ногах, завалившись на спину. Поленья посыпались из рук, прокатившись по лицу. Жена, убив мужа, аккуратно, чтобы не упал, оставила карабин у стены сарая и, осторожно ступая по узкой, протоптанной мужем дорожке, шатаясь на высоких каблуках, вернулась к дому.

— Вы кто? — спросила она, повернув голову в сторону, словно услышав или увидев кого-то.

— Мой сын убит. Вы этого не знали? Где? — Женщина посмотрела в сторону реки. — Костя? — удивленно промолвила она и помахала рукой. — Костя-я! — Женщина кинулась на берег, пробежав мимо перевернутых рыбацких лодок, оказавшись на льду. — Костя, Костя-я! — повторяла она, убегая к противоположному берегу, не обращая на треск тонкого льда. Пробежав до середины реки, женщина провалилась, опрокинувшись на спину. У нее был шанс спастись, если бы она, перевернувшись на живот, отползла назад, по своим же следам, но вместо этого женщина кинулась вперед, соскочив в холодную воду. Какое-то время она карабкалась в полынье, цепляясь руками за острую кромку льда, ломая длинные ухоженные ногти, а потом наступила тишина, и ровная гладь полыньи стала затягиваться, сковывая открытую воду.

Над замерзающей полыньей пролетел ворон, равнодушно разнося отрывистым криком, еще продолжающим жить, словно вестник самой смерти, весть о неминуемой кончине. С западной стороны надвигалась снежная туча, тушуя плотным слоем чернил, утреннюю синеву пока еще свежего неба. Грубыми рывками подул влажный, пронизывающий все живое, ветер. Надвигался сильный снегопад. На берегу, между рыбацких лодок, сидел большой лохматый пес смоляного черного цвета. Ветер трепал шерсть на массивной широкой морде пса, не сводящего черных, по-человечески разумных глаз с полыньи — вмиг ставшей могилой.

Сергей Угрюмов выехал из города на своем бюджетном седане, оформленном под такси, в сторону малознакомого поселка, отвозя по заказу парня и девушку лет двадцати с небольшим, зачуханного и не внушающего доверия вида. Сергей злился на себя, жалея, что взял заказ. Подскочил обед, а он не завтракал. Повалил сильный снег, превращаясь на дороге в грязь, а омывающая жидкость почти закончилась.

Чем дальше отдалялось такси от города, тем тревожней становилось водителю. Напрягали пассажиры, с вонючей кислятиной многодневного перегара и тошнотворной гарью дешевых сигарет. Нет, Угрюмов не считался трусливым и слабым простачком. Это был рослый, в меру худой мужчина двадцати восьми лет, спортивного телосложения. Правда, не любивший больших компаний и с трудом идущий на контакт с незнакомыми. Не умевший поддерживать разговор, и поэтому чаще молчавший, вызывая заподозрить в высокомерии, хотя таким не являлся. По образованию физик, он за короткий срок в прошлом сумел создать перспективный бизнес, который бросил по не зависящим от него причинам.

На въезде в поселок повстречался кортеж из полицейских машин.

— Что у вас случилось? — спросил парень-пассажир девушку.

— Мужика важного завалили, — ответила она, щуря глаза в зеркало заднего вида.

— Важного, говоришь? Насколько важного, раз столько полиции? Останови у магазина, — потребовал пассажир от водителя, ткнув пальцем в одноэтажное каменное здание, построенное в позапрошлом веке и теперь требующее ремонта. — Затариться надо, подожди пять минут.

Парень вышел, и Сергей, чтобы заполнить тишину и не общаться с девушкой, прибавил радио.

— Ты на брата моего похож. Он в тюрьме сидит. — Девушка придвинулась ближе, положив руку на спинку водительского сиденья. — Сам-то не сидел?

Угрюмов не ответил и даже не повернулся. Он хотел поскорее убраться из поселка, мечтая о килограмме пельменей.

— Ты же не местный? Откуда? — Девушка продолжала спрашивать, раздражая затхлостью от одежды.

— Ошибаешься, я родился здесь. В роддоме по улице Чехова, — соврал мужчина, назвав роддом, куда недавно подвозил роженицу.

— По тебе заметно, что с улицы Чехова. Этот тебя кинет. Там еще такие же черти. Вали из поселка, пока не убили, — предупредила пассажирка, откинувшись на сиденье и отвернувшись в сторону магазина.

Пассажир появился с распухшим от бутылок с водкой пакетом. Он