Читать книгу - "После заката - Александр Варго"

Марина пробормотала во сне что-то неразборчивое, сняла руку с его плеча, перевернулась на другой бок, свернувшись калачиком, — и выглядела сейчас маленькой, трогательной и беззащитной. Кириллу захотелось ее поцеловать — с благодарностью. Сдержался — разбудит, чего доброго. А разбуженная до срока Марина, ох… Не стоит о грустном. По крайней мере, трогательной и беззащитной тут же перестает казаться.

Ладно, пора спать…

Кирилл постарался полностью отключить мозг, не думать вообще ни о чем, — куда лучший способ заснуть, чем мысленный подсчет прыгающих через загородку овец…

Не получилось.

Отвлекали звуки, издаваемые старым домом.

Исключительно ночные звуки — днем их не услышишь. Хотя, казалось бы: замолчи, затаи дыхание, — и слушай… Но нет, этим звукам нужна еще и темнота.

Скрип… Тихий скрип половицы — точь-в-точь как под чьей-то осторожной ногой… Снова скрип, чуть в стороне — неведомый кто-то постоял, вслушиваясь — и сделал второй шаг. Потом еще один, и еще…

Физика процесса ясна и понятна — старое дерево нагрелось за день, а сейчас остывает, поскрипывая. Но отчего же так гнетут эти ночные звуки?..

Затем к поскрипыванию добавилось тихое-тихое шуршание… Мышь? Наверное… Надо будет купить пару мышеловок и какой-нибудь отравы, мало приятного в таком соседстве…

Шуршание смолкло и больше не возобновлялось. Зато на грани слышимости возник новый звук, природу и происхождение которого Кирилл поначалу определить затруднился.

Что-то связанное с влагой, одна из составляющих звука — не то еле слышное журчание, не то побулькивание… Мышка описалась? — попытался он мысленно пошутить. Получилось не смешно.

Что же там, черт возьми, такое?

Наконец он понял. И облегченно вздохнул. Труба! Конечно же, фановая труба, ведущая от стока раковины к сливной яме. Марина после готовки наверняка не плотно завернула кран, водится за ней такой грешок в городской квартире. Тонюсенькая струйка падает в сток практически бесшумно. Но на внутренних стенках фановых труб вечно хватает всякой налипшей гадости, — и, преодолевая эти препятствия, вода издает еле слышные звуки.

Надо бы встать и затянуть кран… Сольется бак — придется с утра первым делом осваивать процесс его накачивания.

Вставать не хотелось, Кирилл буквально заставил себя… Постоял, всматриваясь в серой полумгле, где расположены предметы меблировки — надо пройти на кухню бесшумно, ни на что не натолкнувшись… Просчитал оптимальную траекторию, двинулся…

Внезапно там, в кухне-столовой, затикали настенные часы. Еле слышимое днем «тик-так» показалось громовым набатом.

Он застыл на самом пороге.

Что за…

Ведь Маринка их днем остановила, сказала, что раздражают…

А эта система сама собой никоим образом заработать не может, кто-то должен толкнуть маятник…

Не может — но заработала.

Мышка пробегала, хвостиком вильнула… Шустрая такая мышка, запросто шныряющая по вертикальным стенкам… Вообще-то и такое случается, как-то раз на их той, давней даче мыши попортили продукты в сумке, подвешенной на вбитый в стену гвоздь… Но все равно сомнительно. Нет в часах ничего для грызунов интересного.

Он почувствовал сильный озноб. Хотя с вечера казалось — в доме достаточно тепло…

Ну и что? Так и стоять теперь, ломая голову: отчего же вдруг пошли старые часы? Он разозлился сам на себя, решительно шагнул вперед. Нет, лишь хотел шагнуть именно так — но получилось не очень… Трудно решительно шагать абсолютно голому человеку — когда мужские причиндалы при каждом шаге болтаются и шлепают по ляжкам…

…Ходики он увидел сразу. Всматриваться не пришлось — часы светились тусклым желто-зеленоватым светом. Не целиком, разумеется, — лишь стрелки и цифры, нанесенные на циферблат.

Ух-х-х… Так и кондратий хватить может, от неожиданности… Идея неплохая: фосфорная краска издалека и в полной темноте позволяет понять, который час. Но лучше о таком предупреждать загодя…

Спустя несколько секунд он понял, что с механизмом ходиков не все ладно… Вернее, все неладно. Стрелки вращались! Им, собственно, надлежит именно тем и заниматься, — но не с такой же скоростью… Минутная стрелка крутилась примерно втрое быстрее, чем могла бы крутиться секундная, окажись она на этих часах. Часовая ускорилась пропорционально — проходила одну двенадцатую циферблата за полный оборот минутной.

Казалось бы, тиканье при таких делах тоже должно было раздаваться гораздо чаще. Однако нет — неторопливый, размеренный звук не сочетался с бегом обезумевших стрелок.

Но самое главное он осознал еще позже — стрелки вращались в обратную сторону!!

И что-то еще не так было на кухне, какая-то странная мелочь, совсем сейчас не важная — в сравнении со свихнувшимися ходиками.

Кириллу пришла дикая мысль — и со временем, и с часами все в порядке. Не в порядке он сам… Что-то с ним случилось, что-то неправильное, — и он проваливается в глубь времен. Назад, в прошлое — затягивающее, как бездонные трясины Сычьего Мха…

На-зад, на-зад, на-зад, — ехидно отстукивали часы. — Ты-наш, ты-наш, ты-наш… Ты не вернешься! Ты утонул в волнах времени, — тик-так-у-та-нул, тик-так-у-та-нул, тик-так-у-та-нул! — и не выплывешь, к ногам привязаны свинцовые гири в форме сосновых шишек…

Ни хрена! — хотел крикнуть Кирилл, а может и в самом деле крикнул, но не услышал себя. Ни хрена, ничего у вас не получится, сейчас я выйду в сени, возьму лихоедовский колун и разнесу вас к бениной матери!!! Он был убежден: Трофим принес сюда свой знаменитый колун, конечно же, принес и оставил в сенях, Кирилл даже зримо представлял, где именно тот стоит — прислоненный к стене рукоятью, обмотанной синей изолентой…

Взбесившиеся часы, похоже, испугались его решимости — обе стрелки сошлись на двенадцати и замерли. Тиканье смолкло — и прозвучал не то скрип, не то скрежет… Распахнулись дверцы? Так и есть, сейчас выскочит кукушка… Птичка, птичка, сколько мне жить на свете?! Лучше не говори, гнида, лучше молчи, проклятая тварь…

Кукушка не выскочила. И ничего не сказала… Но что-то вывалилось из распахнутых дверец, вывалилось не с бодрым «ку-ку!» — с мерзким утробным звуком, напоминающим те, что издавал Кирилл, пытаясь удержаться от рвоты над трупом лисицы… Вывалилось и безвольно свесилось, пересекая циферблат — и обе стрелки, и цифра «6», и цифра «12» теперь были закрыты.

Кириллу показалось, что ЭТО — вывалившееся-повисшее — несколько раз дернулось, пытаясь не то втянуться обратно, не то окончательно освободиться… А потом часы рухнули со стены.

Рухнули с грохотом, способным разбудить мертвого, — да что там, разбудить всех мертвецов мира, сколько ни скопилось их в земле с начала веков… Рухнули и разбились, шестереночки раскатились по полу, обе стрелки отлетели от циферблата и тускло светились чуть в стороне…