Читать книгу - "Призрачный рассвет. Прикоснуться к тебе - Лина Каптейн"

Готовясь к поступлению, я читала про посттравматическое стрессовое расстройство. В книгах говорилось, что его диагностируют, когда человек месяцами не может избавиться от воспоминаний о событии. Он заново проживает его, будто оно происходит здесь и сейчас. В моем же случае прошла только пара дней.

Я взяла в руки телефон, открыла в браузере поисковик и нашла психологический справочник. В нем мое состояние называлось острой реакцией на стресс. Пытаясь разобраться в происходящем, я начала выписывать в тетрадь симптомы.

Состояние оглушенности — было. После аварии звуки казались далекими, даже такие громкие, как сирена скорой помощи.

Диссоциативная амнезия — тоже. Я до сих пор не вспомнила все, что произошло после приезда скорой и полиции, а то, что всплыло в памяти, будто происходило не со мной.

Снижение внимания — я потеряла телефон и даже не заметила.

Проблемы со сном — и это есть. Правда, мучившие меня флэшбеки чаще встречались у людей с ПТСР. Я очень надеялась от них избавиться.

Чтение статей по психологии странным образом успокаивало. Я отстранялась от ситуации и будто примеряла на себя халат ученого, который рассматривал в микроскоп живую клетку. Скрытые механизмы психики волновали меня, как биолога — фотосинтез. Всегда хотелось узнать, что руководит поведением человека, а сейчас я могла стать одновременно исследователем и подопытным кроликом.

Но ни на одном сайте, ни в одном списке симптомов я не нашла галлюцинаций. Это было странно, тревожно, пугающе. Я почти поверила, что Егор действительно стоял в пустом холле, озаренный солнечным светом. Но образ исчез так же быстро, как и появился, чему я очень обрадовалась. Хотелось верить, что с головой у меня все в порядке.

Правда, по пути из университета домой не покидало ощущение, будто кто-то следует за мной по пятам. Я кожей чувствовала пронзительный взгляд на улице, в автобусе, у двери подъезда. Похоже, меня накрыла паранойя. Я постоянно оборачивалась, но не смогла обнаружить преследователя.

Чтобы не оказаться с каким-нибудь незнакомцем в замкнутом пространстве, я решила подняться на седьмой этаж не на лифте, а по лестнице. К тому же не хватало очередного приступа клаустрофобии. Практически бегом преодолев пролеты, я наконец-то переступила порог нашей квартиры, дрожащими руками закрыла входную дверь и скинула кроссовки. Хотелось поскорее спрятаться под одеялом в своей комнате.

— Кто там? — послышался из кухни голос мамы. — Анюта, ты?

С этими словами она вышла в коридор. Ее маленькие руки были испачканы краской. Наверное, снова рисовала акварелью эскизы интерьеров для клиентов. Мне всегда казалось, что такие наброски выходили душевнее, чем 3D-рендер, однако мама не могла постоянно работать по старинке без компьютерных программ.

Запрыгнув в тапочки с пандами, я бросилась маме на шею.

— Мамочка! — воскликнула я, больше не в силах сдерживать переполнявшие меня эмоции.

От удивления она отступила на шаг и сказала:

— Солнышко, у меня грязные руки.

— Ничего страшного, у меня тоже, — ответила я, еще сильнее сжимая ее в объятиях.

Тревога начала уходить, уступая место теплу и спокойствию, но счастливое мгновение разрушил противный писк разогретой духовки.

— Анечка, мне нужно вынуть пирог, — произнесла мама, отстраняясь от меня.

— Да, конечно.

Я отпустила ее и отправилась в ванную, а она вернулась на кухню. Духовка продолжала пищать еще немного, прежде чем мама выключила ее, но мерзкий звук какое-то время продолжал стоять у меня в ушах. Из-за музыкального слуха я всегда тяжело переносила резкие звуки.

Когда я присоединилась к маме, то заметила, что она успела поставить фирменную шарлотку на подставку для горячего. Комнату наполнил сладкий аромат ванили и корицы. Так пахло дома, а дома мне было нечего бояться.

— Как ты? — спросила мама, оборачиваясь ко мне.

— Лучше, чем вчера.

— Солнышко мое, тебе сейчас очень тяжело? Я думала, меня удар хватит, когда узнала про Егора. Что же говорить о Сашке и тебе?

— Мы справимся, мам, — я сглотнула ком в горле и решила перевести тему. — Что ты рисуешь?

— Да ничего особенного, — развела руками она.

На краю обеденного стола лежали акварельные краски, склейка бумаги и несколько кисточек. Рядом примостилась банка с водой, окрашенной в красный цвет. Я подошла к маминому рисунку и вместо очередного интерьера увидела несколько краснобоких яблок.

— Это — арт-терапия, — пояснила мама, подойдя ближе. — Мой способ борьбы со стрессом, очень успокаивает.

— У меня так никогда не получится, — вздохнула я, глядя на ее акварель.

Она изобразила фрукты очень натурально. Казалось, можно было протянуть руку и взять один. К сожалению, мне ее дар не передался.

— Зато у тебя способности к музыке, и ты любишь психологию. А научиться рисовать никогда не поздно.

Мама взяла с тарелки блестящее яблоко и протянула мне. Я автоматически взяла его и, только откусив кусочек, поняла, насколько проголодалась — от переживаний последних дней аппетит пропал, и я снова пропустила обед.

— Давай поедим и попробуем твою арт-терапию, — предложила я. — Вдруг она и правда помогает.

Мы сели за стол, не дожидаясь наших мужчин. Где носило брата, никто не знал, а папа обычно приходил домой ближе к полуночи. Будучи неисправимым трудоголиком и перфекционистом, он пропадал то в адвокатской конторе, то в суде.

Учась в школе, я чаще видела классного руководителя, чем отца, хотя мы с ним жили в одной квартире. Мне даже казалось, что он женат не на маме, а на своей работе. В то же время умом я понимала — папа так старался, чтобы обеспечить нашу семью. Благодаря его трудам у нас с братом появилось личное пространство и все, о чем другие дети только мечтали. Однако за это пришлось заплатить свою цену.

Мне не хватало папы, но я сегодня я была рада поговорить с мамой наедине. На ужин было рагу с курицей и овощами, а на десерт — та самая шарлотка. Мама обладала склонностью не только к рисованию, но и к кулинарии. Готовила она невероятно вкусно. Я всегда боялась, что на ее пирогах меня разнесет, и, как всегда, отрезала себе небольшой кусочек.

— Может, добавки? — Мама подвинула тарелку с десертом ближе ко мне.

— Нет, мне достаточно, — ответила я. — Кстати, ты обещала научить меня рисовать.

Мама от своего обещания не отказывалась. В четыре руки мы убрали со стола и расположились на том его краю, где лежали краски и кисточки. Я