Читать книгу - "Прикосновение - Фрэнсис Пол Вилсон"

В руках Соня держала небольшой магнитофон, на шее у нее болтались легкие наушники.

— Смотрите, что у меня есть, доктор Балмер! — Лицо ее излучало радость. Девочка приветливо улыбалась Алану.

Он тоже был рад видеть ее. Педиатрия приходилась ему по душе больше, чем любая другая область медицины. Забота о детях, как больных, так и здоровых, доставляла ему особое удовольствие. Вероятно, это настроение передавалось и детям и их родителям, чем и объяснялось то обстоятельство, что львиная доля его практики — около сорока процентов — была посвящена педиатрии.

— Кто подарил тебе это?

— Мой дядя — ко дню рождения.

— Ах да — тебе ведь недавно исполнилось десять, не так ли? Какую же музыку ты больше всего любишь?

— Рок.

Она нацепила наушники и начала пританцовывать.

Алан освободил от наушника ее левое ухо и, улыбаясь, спросил:

— Что исполняют?

— Новую песню Полио.

«Как все-таки разнятся вкусы поколений!» — подумал Алан. Ему доводилось слышать музыку этого Полио — бездумную мешанину тяжелого металла и панк-рока. По сравнению с ней произведения Оззи Осборна казались изысканными. Алан был любителем хороших мелодий и всегда держал про запас парочку кассет со старыми записями.

— Ну что ж, давай выключим на минутку твоего Полио. Мне нужно осмотреть тебя.

Он проверил ей сердце, легкие, кровяное давление, обследовал десны на предмет появления признаков длительного применения дилантина. Все было в порядке.

— Хорошо! — Вынув отоскоп, он закрепил лобный рефлектор и приступил к осмотру ушей.

Левое ухо также было в норме: канал чистый, барабанная перепонка стандартна по цвету и конфигурации, никаких признаков жидкости. По внешним показателям правое ухо девочки было столь же нормальным, как и левое. Его глухота детерминировалась не структурным дефектом, просто слуховой нерв не передавал сигналов от среднего уха в мозг. Внезапно Алану пришла, в голову мысль, что Соня никогда не слышала свои магнитофонные записи в стереозвучании...

И тут произошло непонятное.

Сперва Алан отметил какое-то странное покалывание в своей левой руке, которой он держал девочку за мочку уха. Покалывание быстро распространилось по всему его телу, вызвав озноб и бросив в пот. Неожиданно Соня взвизгнула и обеими ручками схватилась за ухо. Резко откинувшись назад и опрокинув столик с инструментами, она бросилась в объятия своей матери.

— Что случилось? — воскликнула испуганная женщина, прижимая к себе ребенка.

— Ай! Мое ухо! Он сделал мне больно!

Ослабевший и перепуганный, Алан сделал шаг назад, чтобы опереться о стол.

— Он же едва прикоснулся к тебе. Соня! — Сонина мать попыталась встать на защиту Алана.

— Меня ударило!

— Это, должно быть, от какого-нибудь прибора, правда, доктор Балмер?

Несколько секунд Алан находился в состоянии шока.

— Да, конечно, — сказал он наконец, выпрямившись и надеясь, что выглядит не слишком растерянным и бледным. — Это единственно возможное объяснение.

То ощущение, которое он сейчас испытал, напомнило ему об ударе, полученном прошлой ночью в приемном покое, после прикосновения к бродяге. Разница была в том, что на этот раз он испытал больше удовольствия, чем боли. Мгновение невыразимого экстаза, а затем... затем что?

Ему удалось кое-как успокоить Соню, уговорить ее сесть в кресло и продолжить обследование. Он вновь проверил ей правое ухо и не обнаружил никаких следов повреждения. Спустя несколько минут Соня покинула его кабинет, все еще жалуясь на боль в ухе.

Алан отправился в ординаторскую, чтобы посидеть немного за столом. Что же все-таки случилось, черт возьми? Он не мог дать случившемуся никакого объяснения. Уже многие годы пользовался он этой техникой, этим отоскопом и этим зеркалом, и никогда ничего подобного не происходило. Что же случилось сегодня? И это ощущение...

Алан не любил ситуаций, которых он не мог объяснить, но все же заставил себя отложить решение этого вопроса на потом и поднялся на ноги. У него был тяжелый рабочий день, и ему нужно было работать.

Следующие полчаса прошли спокойно. Затем появилась Генриетта Вестин.

— Я хотела бы только провериться.

Алан мгновенно напрягся. Он знал, что Генриетта Вестин не из тех людей, которые любят обследоваться. Своих детей и мужа она тащила в больницу при первых же признаках простуды или жара, но в тех случаях, когда это касалось ее самой, она со спокойной душой доверялась Господу. Обычно она дожидалась, пока у нее не начнется бронхит и дело не приблизится к воспалению легких, или пока ее организм не обезводится на десять процентов в результате кишечного вируса. Лишь тогда она собиралась в больницу.

— Что-нибудь не в порядке? — спросил Алан.

Генриетта пожала плечами и улыбнулась.

— Да нет, конечно. Вероятно, просто устала, но чего же еще можно ожидать, если в следующем месяце тебе стукнет сорок пять? Я должна благодарить Бога за то, что он так долго хранит мое здоровье в порядке.

Последняя фраза звучала зловеще.

Алан осмотрел пришедшую и не заметил ничего особенного, если не считать повышенного кровяного давления и учащенного пульса, что вообще-то не вызывало опасений. Генриетта регулярно показывалась гинекологу «по поводу женских проблем». Последний раз она обращалась к нему четыре месяца тому назад, и результаты проверки были неизменно положительными.

Окончив обследование, Алан еще раз внимательно осмотрел свою пациентку. Ему показалось, что она пребывает в состоянии крайнего напряжения. Ладони ее были сжаты в кулаки и поблескивали капельками пота. Захлопнув историю болезни, Алан указал Генриетте на дверь ординаторской:

— Оденьтесь, и мы поговорим там.

— Хорошо! — кивнула она, но, сделав шаг к двери, вдруг остановилась и сказала: — Да, между прочим...

"Вот оно, — подумал Алан, — вот то, из-за чего она пришла".

— ...я обнаружила опухоль в груди.

Бросив историю болезни на стол, он подошел к ней.

— Разве доктор Энсон не осматривал вас? — Алан знал, что ее гинеколог был очень внимательным врачом.

— Да, смотрел, но тогда опухоли еще не было.

— Когда вы впервые обнаружили ее?

— В конце прошлого месяца.

— Вы каждый месяц проверяете свою грудь?

Она отвела глаза:

— Нет.

«Значит, опухоль могла быть там уже три месяца!»

— Почему же вы не пришли раньше?

— Я... Я думала, что, может быть, это само пройдет... — У Генриетты вырвался стон. — Но она стала больше!