Читать книгу - "Русский экзорцист - Андрей Николаев"

Но на улице – это не клиент. Фу, что я говорю. Какой клиент? Просто друг, вот кто! Хотя, конечно и на работе можно попасть на жлоба. Как тот козел, который за неделю на засранном Крите захотел получить все тридцать три удовольствия и пожизненную любовь с ностальгической слезой в голубом глазу. Удовольствия он получил – а куда деваться, если и бабки, и документы у него. Но в златоглавой она его честно предупредила: если хочет сохранить здоровье – пусть лучше в «Пиццу» не появляется. Не внял козел, ну что ж, знакомые секьюрити после смены растолковали непонятливому, что к чему. С доставкой в «Склиф».

Ну, да бог с ним, главное сегодня смену отбегать, а завтра выходной. И пойду-ка я на пляж. Да, на свой маленький, уютненький пляжик!

– Вот здесь, перед трамвайными путями, останови.

Черная «Волга» приткнулась к тротуару. Высокий худощавый полковник с аккуратной бородкой на строгом лице, в камуфляже с общевойсковыми знаками в петлицах, хлопнул дверцей и, наклонившись к открытому окну, сказал:

– Все, на сегодня свободен. Обратно я сам доберусь.

Взревев форсированным движком, «Волга» нырнула в узкий просвет, появившийся между машинами. Полковник перепрыгнул через железное ограждение тротуара и пошел в сторону «Олимпийского». Народ тянулся от метро «Проспект мира» к книжной ярмарке. День обещал быть теплым, а воздух после ночной грозы был свежим, еще не отравленным выхлопными газами. Полковник снял кепи, подставив загорелое худощавое лицо летнему ветерку. Двое встречных курсантов-летчиков козырнули ему. Кепи надевать не хотелось, и полковник просто кивнул, пробормотав:

– Привет, ребята.

Уважительно склонив голову, он миновал церковь святителя Филиппа. Покосившись на мечеть, обогнул слева спорткомплекс и подошел к пандусу, который облюбовали фанаты скейта и роликов. По случаю рабочего дня желающих свернуть шею было немного. Три-четыре отмороженных тинэйджера, наплевав на подготовку к экзаменам, расставили на асфальте пандуса бутылки из-под «Пепси» и отважно матерясь устроили тренировку по слалому. Внизу, облокотившись на мраморный парапет и прихлебывая баночное пиво, стоял, наблюдая за ними, парень в потертых джинсах и легкой кожаной куртке. Ветер чуть шевелил непокорные пряди его светлых волос.

– Доброе утро, – буркнул полковник, подойдя к молодому человеку.

Парень, сдвинув темные очки на кончик носа, взглянул на офицера голубыми как морская вода глазами.

– А, – протянул он, усмехнувшись, – здравия желаю. Вас и не узнать, Александр Ярославович. Или может мне вас «товарищ полковник» называть? Или «Ваше Сиятельство»?

– Главное «Сашкой» не называй, а там все равно.

– Понял – не дурак, – согласился парень. – Так что хотели вы от недостойного, покорнейше прошу разрешения узнать? – нарочито смиренно спросил он.

– Хватит ерничать, – сказал полковник, – какой-то ты несерьезный стал.

Парень оскалился.

– И явился к нему муж зело грозен. Хоть и юн годами, но разумом скор вельми. Так время-то какое! Все разрешено, все дозволено.

– Ты нормально можешь разговаривать?

– С трудом, – честно признался парень, – сколько времени с Корсом самогон глушили, да девок портили. А последнее время вообще все один да один. Тоска. Соскучился по простому человеческому общению! По беседе задушевной, неспешной, под водочку, пивко или чаек, на худой конец. А вы нет чтобы участие проявить – сплошные упреки. Кстати, не сочтите за труд запомнить, что зовут меня Павел, а фамилия Волохов.

Полковник раздраженно покрутил головой.

– Ладно, мое дело – передать тебе предложение. В общем, – он откашлялся, опустил глаза и заговорил размеренно, как молитву читал. – Про книгу черную, что под Кремлем спрятана была, ведаешь? Книга та бесовская, неисчислимые беды и зло люду православному принести может.

– Ведать то ведаю, – задумчиво сказал парень, – но след ее потерялся. Вы имеете в виду «Чер…»

– Не произноси вслух, – оборвал его полковник.

– Честно говоря, я думал, сказки это.

– Не сказки и не побасенки, но быль есть в предании о книге злой сей…, – полковник запнулся, явно подбирая слова. – А-а, не могу на этом мертвом языке говорить. Короче, там, – он поднял глаза к небу, – считают, что книгу кто-то хочет пустить в действие. И для подобных подозрений есть основания. Решено раз и навсегда уничтожить ее. Больше никаких полумер, просто уничтожить – и все. А то все разговоры о равновесии мира, о замершей чаше весов… Все это демагогия. Здесь я с ними согласен. И действовать надо не так, как там, – он опять взглянул вверх, – привыкли: со светлым ликом и открытым забралом, а методами противника.

– Угу, – пробурчал Волохов, – видимо, что-то серьезное случилось.

– Похоже на то. Неладное по Москве творится. Мне не говорят, но чувствую, что озабочены на самом верху.

– Там всегда озабочены. То татарами, то немцами, то католиками, то мусульманами. Зацепки какие-нибудь есть?

– Даже и не знаю. У Отца-настоятеля церкви Иоанна-воина квартира сгорела, он сам чуть не погиб…

– Нашли из-за чего беспокоиться. Выпивши был батюшка, окурок затушить забыл…

– В церкви Всех Святых, что на Соколе, священника убили. Он был чуть ли не единственным в Москве специалистом по изгнанию бесов.

Волохов перестал ухмыляться.

– Угу, это другое дело. И что, нашли ублюдков?

– Вот за этим я тебя и вызвал. Дело не столько в убийстве священника, случается и такое. Что-то нехорошее грядет, я и сам чувствую. Может, это зацепка, а может, басурманы приезжие озоруют.

Волохов помолчал, обдумывая услышанное, пожал плечами.

– Нет, не похоже. В Москве они православие уважают. Скорее это наркоши какие-нибудь отмороженные.

– Ишь ты, слов каких нахватался, – покачал головой полковник.

– Так обживаемся понемногу, Александр свет Ярославич! Как разрешили нам в городах жить, с тех пор и приобщаемся к современности. А вы что же, из доверия вышли, «Вась Сиясь»? Не пускают порядок наводить? Ай-яй-яй!

– Уж я бы…, – полковник, досадливо прищурившись, поглядел на крикливых пацанов, гонявших по пандусу на досках, на рекламный щит с почти голой девицей – «натяжные потолки».

– Уж вы бы…, да, – согласился парень. – Вы бы разобрались, но не дай бог запачкаетесь. – Он допил пиво, смял в кулаке банку и отбросил ее в сторону. – Ну, понял я, что вам требуется. Работа грязная, вспомнили о нас, обо мне.

Полковник усмехнулся.

– Так вас просто нет, потому что не может быть никогда. А ты к тому же блаженным считаешься. Какой спрос с блаженного: ты греха не ведаешь, и грязь к тебе не липнет. При вас и запретов особых не было…

– Потому и слов, и мыслей грязных не было, – перебил его Волохов, кивнув в сторону орущих тинэйджеров.